Концерт «Памяти ангела»

Он не знал, чего ждать от этой встречи. Не знал, что думать после сегодняшнего разговора. То, что Аксель вообще остался жив, было превосходной новостью, но это не снимало с него вины, напротив: при виде измученного калеки с неприятным голосом и разбитой жизнью у Криса сложилось впечатление, что смерть Акселю заменили бесконечной пыткой. Не лучше ли…

Чудовищно… То, что взбрело ему в голову, чудовищно. Он вновь пытается избежать ответственности. Какая низость!..

Для него нестерпимо, что Аксель, которого он предал, не отправился тогда на тот свет. Единственный, кому известно его тягчайшее преступление, выжил и уже двадцать лет живет с этим знанием. Вот что его удручало… Крис презирал себя.

К столику было приставлено инвалидное кресло: Аксель уже ждал Криса в ресторане.

Они заказали ужин и начали разговор.

Крис кратко описал свое возвращение, внезапное прозрение, которое повлекло за собой решение резко изменить ход своей жизни, направить ее на благо других. Аксель же рассказывал обо всем подробно, с яркими деталями — прежде всего потому, что никогда ни с кем не говорил об этом, к тому же ему хотелось любить самого себя и, быть может, чтобы нынче вечером кто-то любил его.

До Криса постепенно дошло, кем сделался Аксель. Это привело его в ужас… Куда делся тот ангел, которого он знал когда-то, юноша с возвышенным образом мыслей, дышавший лишь искусством, музыкой? За столом сидел бизнесмен, неразборчивый в средствах, не чуждающийся кривых путей, не гнушающийся подпольной торговлей и аморальными сделками, если это позволяет набить карман. Он торговал игрушками, расписанными токсичными красками, и смеялся, когда ему сообщали о смерти детей. Он мошенничал с государством, эксплуатируя человеческую нищету. Перед Крисом был магнат, влачащий пустое существование, без любви, без друзей, без идеалов. В пылу повествования Аксель не отдавал себе отчета в том, какое производит впечатление; наоборот, в восторге от себя, он хотел произвести впечатление на собеседника. Двадцать лет назад Крис оценил бы такой взлет, деньги, власть, но новому Крису, воспитывающему трудных подростков, все это было не по вкусу.

Между сорокалетними мужчинами, сидевшими за одним столом, возникло недопонимание. Каждый создал в своем воображении совершенный, не подверженный переменам образ бывшего товарища. Аксель для Криса являл собой образец совершенства, а Крис для Акселя — прототип преуспеяния. Они сломали собственные жизни, взяв за пример другого, с более или менее неосознанным намерением вытеснить, превзойти товарища. Но теперь эти химерические конструкции рушились на глазах.

Во время десерта Аксель обнаружил, что его бахвальство погрузило собеседника в настороженное молчание. Тогда и он осознал ситуацию: оба они переменились, и теперь каждый с отвращением воспринимал новый облик соперника. Это выглядело тем более жестоким, что Крису помнился тот щедрый, бескорыстный Аксель, каким он был и более уже не будет; Аксель же до сих пор считал Криса рвачом, а тот его в себе уже уничтожил.

Воцарилось долгое молчание, потом Крис, вздохнув, решил, что пора задать вопрос:

— Аксель, зачем ты приехал?

— Чтобы предложить тебе сделку.

— Предлагай.

— С сегодняшнего дня ты подчиняешься мне.

— Я…

— Я требую возмещения. С сегодняшнего дня ты будешь исполнять все мои требования.

— Но…

— Я тебя не принуждаю. Ты можешь отказаться. Тогда я призову одного из своих адвокатов, он возобновит дело, я под присягой засвидетельствую твое преступление и начнется судебный процесс. Мы оба знаем, что здесь нет срока давности.

— Валяй. Доноси на меня. Отпираться не стану. Я готов платить за свои ошибки, я всегда ждал расплаты.

— Не так быстро! Отбывая срок в тюрьме, ты расплатишься с обществом, но не со мной. Мне нет никакого смысла отправлять тебя за решетку. Правосудие свершится, но мне-то какая выгода?! Значит, ты не желаешь оказать мне услугу?

— Ах, Аксель, хочу. Я готов полностью поступить в твое распоряжение.

— Тогда с сегодняшнего дня ты повинуешься мне.

— Согласен.

— Поклянись.

— Клянусь!

Аксель заказал еще одну бутылку шампанского и наполнил бокалы.

— За нас! — провозгласил он.

— За нас… — откликнулся Крис, скрывая изумление.

Аксель залпом осушил бокал и тотчас налил себе еще.

— Завтра ты уволишься с работы. Прощай, вилла «Сократ». В полночь мы вылетаем в Шанхай. Держи, это адрес, который ты можешь оставить тем, кто захочет поддерживать с тобой связь.

Он сунул ему в руки карточку на английском, а на обороте на китайском языке.