Концерт «Памяти ангела»

Покорность Грега не помогла Монро заговорить. Он вопрошающе взглянул на своих подчиненных. Тем явно не хотелось оказаться на его месте. Поняв, что если будет слишком медлить, то потеряет уважение экипажа, капитан Монро совершенно бесстрастным тоном, никак не вяжущимся с той информацией, которую ему предстояло сообщить, спотыкаясь на каждом слове, сухо произнес:

— Нами получена телеграмма для вас, Грег. Проблема, касающаяся вашей семьи.

Грег с удивлением поднял голову.

— В общем, плохие новости, — продолжал капитан, — очень плохие. Ваша дочь умерла.

Грег вытаращил глаза. В это мгновение на его лице отразилось лишь изумление. И никакого другого чувства.

Капитан продолжал:

— Так вот… С нами связался ваш семейный врач, доктор Сембадур из Ванкувера. Больше нам ничего не известно. Примите наши соболезнования, Грег. Мы искренне вам сочувствуем.

Грег даже не переменился в лице: на нем застыло изумление, чистое изумление, и никакого переживания.

Все вокруг молчали.

Грег поочередно посмотрел на каждого, точно ища ответа на вопрос, который задавал себе; так и не получив его, он в конце концов пробормотал:

— Моя дочь? Какая дочь?

— Простите, что? — Капитан вздрогнул.

— Которая из дочерей? У меня их четыре.

Монро покраснел. Решив, что плохо передал смысл сообщения, капитан дрожащими руками вынул телеграмму из кармана и вновь перечитал ее.

— Гм… Нет. Больше ничего. Только это: вынуждены сообщить вам, что ваша дочь скончалась.

— Которая? — настаивал Грег, не понимая смысла сообщения и поэтому раздражаясь еще больше. — Кейт? Грейс? Джоан? Бетти?

Словно надеясь на чудо, капитан вновь и вновь перечитывал послание, как будто ждал, вдруг между строк появится имя. Незамысловатый, краткий текст ограничивался лишь констатацией факта.

Понимая беспочвенность своих надежд, Монро протянул листок Грегу, который тоже прочел сообщение.

Механик вздохнул, потеребил бумажку в руке, а затем вернул капитану:

— Спасибо.

Капитан чуть было не пробормотал «не за что», но, сообразив, что это глупо, выругался сквозь зубы, замолк и уставился в горизонт по левому борту.

— Это все? — спросил Грег, подняв голову. Глаза его были ясны, словно ничего не случилось.

Матросы просто опешили от его вопроса. Может, они ослышались? Капитан, которому предстояло ответить, не знал, как реагировать. Грег настаивал:

— Я могу вернуться к работе?

Подобное бездушие вызвало в душе капитана протест, он ощутил потребность придать этой абсурдной сцене немного человечности:

— Грег, мы будем в Ванкувере только через три дня. Если хотите, мы свяжемся с доктором отсюда, чтобы он вас проинформировал.

— Это возможно?

— Да. У нас нет его координат, поскольку он назвал адрес компании, но, хорошенько поискав, мы найдем его и…

— Да, так было бы лучше.

— Я лично этим займусь.

— Действительно, — продолжал Грег, точно автомат, — все же мне было бы лучше знать, которая из моих дочерей…

Тут он умолк. В то мгновение, когда он произнес это слово, до него дошел смысл случившегося: его ребенок ушел из жизни. Он замер с открытым ртом, лицо побагровело, ноги подкосились. Чтобы не упасть, ему пришлось ухватиться рукой за стол с разложенными на нем картами.

Оттого что он наконец стал страдать, окружающие испытали чуть ли не облегчение. Капитан подошел и похлопал механика по плечу:

— Беру это на себя, Грег. Проясним ситуацию.

Грег внимательно вслушивался в скрипящий звук, с которым по мокрому плащу скользнула ладонь начальника. Капитан убрал руку. Оба были смущены и не решались взглянуть друг другу в глаза. Механик — из боязни показать свое горе, капитан — из боязни встретиться с несчастьем лицом к лицу.

— Если хотите, возьмите выходной.

Грег насупился. Его страшила перспектива безделья. Чем ему заняться вместо работы? Испуг вернул ему дар речи.

— Нет, лучше не брать.

Все находящиеся в рубке представили себе муки, которые предстоит пережить Грегу в ближайшие часы. Запертый на корабле, молчаливый, одинокий, раздавленный тоской, тяжесть которой сравнима с грузом их судна, он будет терзаться страшным вопросом: которая из его дочерей умерла?

Грег ворвался в машинное отделение, как бросаются в душ, чтобы отмыться. Никогда еще цилиндры не были начищены, надраены, натерты, смазаны, закреплены с такой энергией и тщательностью, как в этот день.