Концерт Патриции Каас. Отрывки

На левой части листа был изображен молодой человек в кожанке времен революции – той, настоящей, с тканевой бордовой подкладкой, в кожаной кепке и с двумя «Маузерами» в руках. Над правым пистолетом еще летела выброшенная затвором после выстрела гильза, а ствол левого маузера нацеливался на неизвестную зрителю цель.

И это был Свиридов – молодой, тельняшка в распахнутом вороте куртки, с черными волосами и своими внимательными строгими глазами.

– Ну, ты даешь!

На средней части изображение было в наброске, и Свиридов сразу перешел к правой части.

Мужчина на этой части листа был немолод, но крепок и осанист. Защитная армейская одежда – куртка, кепка, погоны без знаков различия, тельняшка в вырезе куртки и край скрытого бронежилета, и два длинноствольных револьвера в руках.

Гильза не летела – револьвер! – но совершенно явно только-что был произведен выстрел, и чуть обозначились прорывы газов, и отдачу удерживала рука …

И это тоже был Свиридов – вполне узнаваемый и знакомый, в привычной армейской форме.

Свиридов снова хмыкнул.

– А что же будет здесь, в середине?

И он пригляделся к наброску.

Поясная фигура в парадной военной форме с наградами и генеральскими погонами и скромным букетиком в руке. Абрис головы однозначно указывал на персонаж – это был Свиридов с седым ежиком волос и обозначенными четырьмя Золотыми Звездами …

– И что же ты задумал, сын?

– Когда я закончу среднюю часть, то я покажу тебе. А пока скажи, удается ли мне цвет на этих картинах? Я стараюсь выбирать неяркие тона специально, чтобы изображения не казались парадными … Это не миниатюры с их яркими красками.

– Кстати, оцени переходы тона. – Гриша вызвал на экран монитора миниатюру – без разграничительных линий между полями цвета, но эти цветовые поля переливались оттенками, и от угла зрения эти переливы менялись.

– А вот эта же картинка в формате открытки. Сравни.

Свиридов повертел в руках миниатюру – в маленьком формате цвета тоже переливались.

– И как это ты делаешь?

– Это Владик. Он программу редактировал, а точнее переделывал. Но меня больше волнует вот этот портрет …

Гриша вынул подрамник с портретом Никаса Сафронова в цвете.

Свиридов стал разглядывать портрет популярного художника.

Знакомое по многочисленным телесюжетам лицо, неуловимо индивидуальное и также непривычное. Взгляд, выражение губ, цветовая гамма …

Все вместе создавало общее впечатление о человеке, безусловно талантливом и неординарном, и при этом обуреваемом различными увлечениями и страстями.

И все это подчеркивала цветовая гамма – очень сдержанная, но совершенно реалистичная и, возможно, характерная для персонажа …

– А ведь этот парень далеко не так прост, как хочет казаться! Как тебе это удалось?

– Я сам не понимаю, отец. Может быть ты мне объяснишь – вон такой же портрет, но монохромный. Черно-белый. Объясни мне – ты все можешь …

– Ты всегда изображаешь не просто лицо человека, а свое личное впечатление от этого человека и его лица. Значит, ты оцениваешь Никаса неоднозначно – он не просто талантливый художник, он не только очень красивый мужчина, он еще и неоткровенный собеседник, он соблазнитель – и сам готов соблазняться …

– Я не могу утверждать, что он … что он непорядочный человек, но с ним я бы не пошел не то что в разведку … я с ним бы не пошел даже в ночной клуб, где неизбежна потасовка с мордобоем … А то, что тебе удалось так вскрыть его суть – это твой талант, сын. Я тебя люблю, сын!

– Отец …

– Но изображая меня – Свиридов указал на мольберт с триптихом – Ты польстил объекту, ей-ей.

– Ничуть, отец. Я показывал маме и Уле – они вполне одобрили, хотя сюжет у них вызывает сомнение …

– И у Тони?

– Нет, у мамы сомнений не было никаких. Она даже прослезилась – от воспоминаний …

– Неужели я такой? Молодой – жестокий и яростный, безудержный … И очень воинственный … Хотя …

– Я сперва рисовал … Извини, но я рисовал еще более жесткого и брутального, но потом передумал – ты не мог быть таким …

– Спасибо. Но если ты ошибался, то не так уж и сильно. А справа … Это таким ты видишь меня в будущем? И все равно с двумя стволами …

– Знаешь, на среднем изображении ты сперва был с «Береттой» с большим магазином … Это потом я заменил пистолет на букет цветов … Мама подсказала … Но глаза тебе я изменить не смогу … Твой взгляд может обласкать человека, но и убить … при необходимости …

– Неужели это легко читается в моих глазах?

– Нет. Для этого нужно знать тебя … знать и любить …

Свиридов помолчал.

– И что ты думаешь сделать с этим триптихом? На стенку повесить?

– Я уменьшу и сделаю складень. И поставлю себе на стол. Мама тоже просила себе такой складень …

– Не потеряешь цвет при уменьшении?

– Я же пользуюсь семицветным принтером. И в графопостроителе у меня теперь стоит картридж от профессионального рекламного принтера – там головка такая здоровая, что я не знаю – сколько же там цветов и оттенков …