Концерт в декабре

А дальше все как в тумане – и долгая дорога домой, и мучительный подъем наверх в трясущемся лифте, и холодный душ, чтобы хоть немного протрезветь. Ловишь губами невкусные капли из-под крана, жмуришься, встряхиваешь головой – и вот уже лежишь в постели, на покрывале, а руки брата укрывают тебя теплым одеялом.

- Спи, глупый…

- Саш…

Он останавливается и с мягкой лаской смотрит прямо в глаза.

Весь хмель вышел, и сейчас ты говоришь с ним абсолютно искренне, сознавая то, что срывается с языка:

- Брат, как здорово, что ты у меня есть…

Улыбается. Совсем чуть-чуть, краешком рта, но – улыбается.

Значит простил.

Он никогда не умел сердиться на тебя долго. Твой личный рекорд – неделя. И те дни действительно были прожиты как в аду. Что поделать, если для ежедневной борьбы тебе нужна поддержка Саши, и ради этого ты готов на все?

Спокойно засыпаешь, положив руки под подушку. Затуманенное сознание готово отключиться, когда ты улавливаешь едва слышные шаги.

Что-то теплое, трепещущее прижимается к горячему лбу, и ты весь дрожишь, ощущая этот легкий поцелуй.

Так ли это?

Или ты все-таки спишь?..

Голос – далекий и невесомый - что-то шепчет на ухо…

И напрягая последние силы, ты едва разбираешь:

- Как же я устал бороться с собой, малыш…

Юля.

- Извини, - Сашка вышел из соседней комнаты со смущенной улыбкой. – Но я должен был. Он мой брат.

- Да не объясняй ты, все нормально.

Он хмыкнул, подошел к мини-бару:

- Выпьешь что-нибудь?

Себе он плеснул какую-то душистую жидкость теплого шоколадного цвета и уселся на стол, не сводя с тебя пристального взгляда.

Забавно: ты вполне свободно общалась с ним, хотя прошло всего-то часа три с момента знакомства. А ощущение, что знала его всю жизнь.

- Что-нибудь будешь? – повторил он свой вопрос. Ты покачала головой, машинально переведя взгляд на его губы. Полные, плотные и такие чувственные…

Ты принужденно рассмеялась, встала с дивана, обойдя Сашку – все что угодно, лишь бы это колдовство между вами рассеялось.

За окном было темно, даже фонари не горели. В прозрачном стекле увидела свое отражение – вздымающуюся грудь от частого дыхания, сверкающие возбуждением глаза. Едва подавила порыв прижаться горячим лбом к холодной поверхности.

- Так странно все это, да? Я имею в виду, что никогда бы не подумала, что окажусь у вас дома этой ночью…

В голосе прозвучала обреченность. Ну да, а для братьев Воробьевых, наверняка, это «рабочая» атмосфера…

- Не задавай себе слишком много вопросов. Все не так, как ты думаешь. Ты же совсем меня не знаешь, - в тишине раздался хриплый голос барабанщика. – Но меня беспокоит, что ты видела Ромку в таком виде…

- Ага, я сейчас тут же побегу в какое-нибудь издательство и выложу им эту информацию за солидное вознаграждение! – тут же съязвила ты.

- Ну…тогда это последнее, что ты сделаешь в своей жизни! – угрожающе пробасил Сашка. Ты только рассмеялась.

Обернулась к нему, скрестив на груди руки, приняла невозмутимый вид:

- Это я еще промолчала про скрытый диктофон… Как думаешь, сколько мне заплатят, а?

Раздразнить Воробьева-старшего получилось быстро: он тут же метнулся к тебе, схватил за плечи, легонько сжал в своих железных объятиях.

- Вот значит как? И где же ты его прячешь? - губы практически касались твоего уха, и от этого прерывистого шепота у тебя все внутри задрожало.

Провокация. Опять.

- Можешь меня обыскать…

Громкая трель телефонного звонка разрушила скопившееся напряжение. Ты вздохнула – то ли от разочарования, то ли от облегчения, когда Сашка снял трубку.

- Да? А, привет. Ну все нормально, он спит. Что – я? Сплю? Нет, конечно, - тихо засмеялся он и поглядел на тебя таким многообещающим взглядом, что тебя снова затрясло. – Давай, Рыжик, до завтра!

А ты все еще не могла понять, чего ты хочешь. Ведь все в твоих руках: уйдешь – он не станет удерживать, найдет кого-нибудь еще или же спокойно проведет ночь в одиночестве. Ты это знала, потому что Саша не принадлежал к той категории мужчин, которые не мыслят себя без женщин. Как и его брат, он оставался самодостаточным и цельным, и ему не нужно было отражаться в другом, чтобы обрести себя.

А…если остаться? Пополнить ряды «группиз», неизменно сопровождающих Zipp…

Нет…

Нет!

Все это не так…

Сашка снова уселся на стол, и ты даже пожалела, что расстояние между вами сократилось:

- На Ромку не обращай внимания. Он двинутый, конечно, в определенном смысле, но зато музыкант гениальный! Когда его плохо знаешь, может показаться, что он грубый. А сегодня еще хватил лишнего.

- Он очень обаятельный, - ты улыбнулась, вспоминая, как младший Воробьев отжигал на сцене. Весь вечер он чуть ли не на голове стоял, прыгая и бегая, заводя толпу, шутил с фанатами и прыгал прямо в кучу народа перед сценой. И все это он проделывал с неуемной энергией и удовольствием – видно было, что ему действительно все нравится, что он упивается каждой минутой. – Не беспокойся, Саш, я не буду никому ничего рассказывать… Это было бы унизительно для меня.

- Знаю, - он кивнул. – Ты не подведешь. Глупое ощущение, но…мы раньше не встречались, а? Я словно бы знаю тебя…