Концерт в криминальной оправе

Будучи судмедэкспертом, я время от времени, обычно по отпускам, отправлялся в различные командировки, по заданиям столичных изданий. Вспоминаю, к примеру, Сухуми, куда выехал в качестве корреспондента журнала «Человек и закон» в 1985 году, за пару месяцев до начала так называемой перестройки.

Тогда у некоей Сазоновой, в изящной женской сумочке сотрудники столичной милиции обнаружили 138 золотых десятирублевых монет 1899 года царской чеканки и монеты иностранного производства. Расследование установило, что в течение года жители Сухуми Н.Гогия и Сухоруков скупали у разных лиц золотые вещи — кольца, браслеты, цепочки, серьги и т. п. Изготовление монет производилось с помощью электрического пресса и специальных приспособлений для штамповки. Мне показали пресс, хранящийся до суда в одной из комнат кримлаборатории. Высота более полутора метров, вес несколько сот килограммов, электрооборудование, почти ничем не отличающееся от заводского. Понятно, что изготовить его в одиночку не смог бы самый классный мастер-профессионал. Любопытно, что металлическая громада, словно человек-невидимка, прошла через современную систему охраны и сигнализации солидного предприятия, растворившись в тумане, чтобы затем возникнуть, как Феникс из пепла, в неказистом сарайчике живописного южного двора. Именно тут изготовлялись поддельные червонцы. Как было установлено криминалистическими экспертизами, когда «лома» набралось больше килограмма, фальшивомонетчики начали изготовление продукции конвейерным способом, не придерживаясь тонкостей технологии: в сплавы подмешивались медь, олово, серебро, другие менее ценные металлы. Затем на грани десятирублевика с профилем императора чеканилась официальная надпись: «1 золотник чистого золота 8/74 доли».

Когда я приехал в Сухуми, суд над фальшивомонетчиками заканчивался. Я побывал на процессе, даже поговорил с одним из обвиняемых. Результатом той поездки стал весьма объемистый судебный очерк, который я представил в редакцию журнала. Но тем перестроечным летом мой материал так и не был опубликован.

Оказалось, что запретительную визу на него наложил цензор весьма могущественного государственного ведомства. Вот она дословно: «Фальшивомонетничества, валютных операций и наркотиков у нас в стране развитого социализма не существует…». Далее шли дата и подпись цензора. Справедливость, однако, восторжествовала пятью годами спустя, когда в 90-ом очерк был напечатан без каких-либо изменений в приложении к «Известиям» еженедельнике «Неделя».

А все она «Мадера»…

Судмедэксперты хорошо знают, что многие из преступлений начинаются с пьяных застолий. Вот события бурного дня середины восьмидесятых, когда по всей стране начал царствовать печально-знаменитый «антиалкогольный» закон. Их воспроизведу хронологически, используя экспертный оперативный журнал.

Одиннадцатое сентября, вторник. В 17.00 заступаю на дежурство по городу. Этот день выдался спокойным и умиротворенным: в меру тепло, сухо, нет опостылевшего всем осеннего дождя. Но то оказалось лишь кажущимся спокойствием. Сигнал тревоги прозвучал из Фрунзенского РОВД г. Владимира: на лестничной площадке второго этажа по ул. Ильича обнаружен труп Б., 34 лет. По дороге прикидываю возможные варианты: скоропостижная смерть от заболевания сердца, алкогольное опьянение, что-то еще? Но едва склоняюсь над лежащим в неестественной позе мужчиной, вижу обезображенное лицо, брызги крови на стенах, как становится ясным, что это убийство. Били, вероятно, зверски, в основном ногами. Пока диктую следователю протокол осмотра, эксперт-криминалист фотографирует окружающую обстановку. Потом вся группа коллективно собирает разбросанные поблизости бутылки. Насчитывается их около десятка, в основном «Мадера» Краснодарского производства.

Полутора часами позже отправляемся в райотдел. Не успели проехать и двух кварталов, как по дороге на ул. Володарского, видим автомашины скорой помощи и милиции. Нас останавливают. Опять что-то серьезное, и мы идем в дом напротив. На полу комнаты лежит мертвый мужчина, рядом убирают шприцы и медикаменты врач и персонал скорой. Потерпевшему М., 1935 г.р., уже ничем нельзя помочь. На теле покойного насчитываю одиннадцать колото-резаных ран. Выясняем, что преступник скрылся, ножа на месте происшествия тоже нет. Пока криминалист добросовестно фиксирует с помощью вспышки все вокруг, среди хаоса на кухонном столе замечаем три бутылки уже знакомой нам «Мадеры»…