Контур человека: мир под столом

В тот год мы с Бабушкой почему-то особенно много ходили по совершенно пустым магазинам. Если раньше, по пути домой из детского сада, мы – и то не всегда! – заходили, например, в булочную, где каждый вечер хлеб был свежим и сладко пахло свежевыпеченными сдобными булочками, или в гастроном купить бутылку молока, то теперь мы почему-то часами выстаивали какие-то непомерные очереди, писа́ли на ладошках какие-то номера, что-то на что-то меняли, отоваривали какие-то талоны и возвращались, нагруженные чем-нибудь однообразным и тяжелым. С Бабушкиного лица не сходила озабоченность, она стала рассеяннее обычного, а ее глаза, смотревшие теперь тревожно и цепко, свидетельствовали о том, что внутри ее идет какая-то непрекращающаяся работа – видимо, по подсчету и экономии времени, сил и денег. Я же дико скучала и томилась в этих бесконечных походах и «простоях», и их скрашивал лишь факт того, что мне, «как взрослой», доверяли помочь нести «тяжелое». Например – рыболовную сетчатую железную складную корзинку, которую все поголовно тогда использовали для переноски яиц. Пустую, конечно. Ибо я вообще не умела носить сумки и авоськи, отчаянно пиная их заплетающимися в тяжелых зимних сапогах ногами. Конечно же, при таком обращении от дефицитнейшего продукта оставалась бы только скорлупа. Хотя справедливости ради следует сказать, что доставалось и доверенному мне хлебу, и пакету с крупой. В какой-то момент Бабушка не выдержала и, будучи мастерицей на все руки, сшила мне за вечер из своего старого плаща маленький рюкзачок, из которого чаще всего гордо торчал батон, но в который при необходимости помещался как минимум килограмм чего-нибудь, что было совсем чересчур для натруженных Бабушкиных рук. В такие моменты, невзирая на усталость и скуку, я бывала страшно горда, что «разгружаю» Бабушку на целую тысячу граммов!

Ах, эти подъездные «агентства новостей»: «Международная панорама», программа «Время» и стенгазета района в одном флаконе! Чего только ты не узнаешь в этих вынужденных разговорах у почтового ящика, в лифте или у мусоропровода! В тот отчаянно холодный зимний вечер, когда, уже едва двигая ногами, я тащилась за Бабушкой со своим черепашьим домиком с килограммом на спине, у подъезда, укутанные серыми платками по самые брови и похлопывая себя по бокам, пританцовывали три соседки – обледеневшая лавочка была завалена их авоськами и сумками.

– А чем рабочим-то на кладбище заплатишь… – донеслась до нас часть уже, видимо, давно длящегося разговора. – Ну, спасибо Витьке, отдал мне ту водку, что по талонам получил…

– Ой, горе-горе… – запричитала вторая.

– Ага… И еще несколько кругов «Примы» дал. Ему кум из Краснодара привез. Он там на фабрике работает, так прямо с конвейера неразрезанные и вынес… кругами закрученные… Витька их ножницами кромсает и курит.

– Вот дожили… – продолжала канючить вторая. – Это еще повезло… А то я вчера иду мимо гастронома, а там стоят… пол-литровые, литровые и трехлитровые банки, окурками набитые… И Наташка там стоит… тоже «бычками» торгует… И кто только покупает? Как не брезгуют?

Бычками? Наташа торгует бычками? Теми самыми, которых коровы в деревне – я сама видела! – водят за собой по лугу и которые внезапно взбрыкивают некстати своими длинными нелепыми ногами и которых надо опасаться, потому что они могут за тобой погнаться и затоптать? Я видела один раз, как бычок соседа Дяди Мити гнал по улице стремительно удиравшего от него и отчаянно оравшего пятилетнего дачника Кольку. От услышанного я настолько впала в транс, что даже не услышала, как Бабушка (видимо, не в первый раз повторяя) с нажимом кричала мне:

– Маша, ну где ты там? Не отставай! Совсем немного осталось!

Конечно, волшебница Наташа, как Белоснежка, при помощи магических слов может укротить бычков – в этом я просто не сомневалась. Но зачем ей эти крутящие во все стороны хвостами и мотающие огромными головами, прядающие лопоухими ушами и жующие шершавыми губами животины, то и дело роняющие вонючие лепешки?

– А чего делать-то? – между тем тараторила третья. – Мой вон с восемнадцати годов курит – где мне ему сигарет-то напастись? По талонам-то ему на два вечера и хватает… смолит, черт лысый, как паровоз… И ку́ма у него такого краснодарского нет. Так он окурки-то не выбрасывает, потом потрошит и в самокрутки крутит… Сколько уж талдычила: бросай… Не… на балкон шасть – и смолит, и смолит…

Женщины помолчали.

– Зарыли-то хоть по-человечески? Зима ведь…

– По-человечески… Как «Приму» гробовщикам показала, так они и гроб опустили, не швырнули… И даже комья лопатами долбить стали…

Мы повернули к подъезду, и соседки дружно с нами поздоровались.

– Не холодно вам стоять-то? – спросила Бабушка.

Женщины переглянулись, засмеялись и загомонили все разом:

– Ничо… сейчас и вам не холодно будет. Вы чего достали-то?

– Да на пшено попала, – вздохнула Бабушка. – Час отстояла. Еле несу…

– А мы тоже талоны отоварили… теперь вот с духом собираемся. Лифт-то не работает… Вот и стоим…