Конунг. Человек с далеких островов

Я уже думал, что они, наверное, обыщут меня, прежде чем допустят до ярла. Именно поэтому я должен взять пузырь с собой и суметь спрятать его. Вполне возможно, они находили кинжалы и другое оружие у людей, которые шли к ярлу. И эти люди наверняка сами отведали той стали, что припасли для него. В этом ярл Эрлинг прав, и я не осуждаю его. Но именно поэтому я хочу иметь при себе смертоносное оружие и одержать свою первую победу над ярлом, не прибегая к нему, — или же умереть.

А после этой встречи, если я останусь в живых, я решу, уеду ли я из страны или вступлю в борьбу с ярлом.

Аудун, ты уже выбрал свой путь? Пойдешь ты со мной? Или?..

Он умолк, нас никто не слышал, возле строящейся церкви пылал костер, кто-то пел. Я сказал:

— Сверрир, я всегда последую за тобой твоим путем. На счастье или на несчастье я всегда последую за тобой твоим путем.

***

Мы стояли на горе в Тунсберге и смотрели, как корабли на веслах входят в гавань, их было много. Было еще рано, над фьордом и над землей лежала легкая пелена тумана, дым, поднимавшийся из волоковых окон, несло к нам наверх. Мы слышали пение гребцов и крики людей, мы видели их, но знакомых лиц среди них не было. Над боевыми кораблями, раскинув крылья, кричали любопытные чайки.

Вдруг Сверрир схватил меня за руку:

— Кажется, я знаю того человека!..

Я взглянул туда, куда он указывал, — на корабле ярла стоял молодой человек, это был Серк из Рьодара, с которым мы познакомились на Селье. Рядом с ним стоял его брат Эдвин, теперь они оба скинули с себя шкуру бондов и стали воинами. Потом мы увидели ярла Эрлинга.

Длинный корабль подошел к горе, на которой мы стояли. Ярл поднялся на кормовое возвышение и занял свое место. Теперь его могли видеть не только мы и люди, работавшие на горе, но и все собравшиеся на причалах, чтобы встретить ярла. Я видел его в первый раз. Он был не высокий, но широкоплечий, голова у него сидела криво, так что ошибиться было невозможно. Потом я видел ярла Эрлинга, когда он был уже мертв, тогда в радостном опьянении победой, забыв о подобающем почтении, я хотел повернуть его голову так, как было задумано Богом. Но даже после смерти голова ярла опять приняла прежнее, кривое положение.

Рожок на корабле ярла подал свой сильный и властный голос, ему ответили рожки с берега. Это был знак, что шествие может начаться, шествие в честь прибытия ярла Эрлинга в Тунсберг. В этом городе ярл тоже выиграл не одно сражение и видел, как текли реки крови. Шествие двигалось с юга, от Стрэтета, и мы побежали вниз, чтобы встретить его.

Кажется, я уже говорил, что конунг Магнус прибыл в Тунсберг еще в начале лета. Он собирался найти берестеников и перебить их. Но не преуспел в этом. Его истинной страстью были женщины. Мелкие отряды бунтовщиков, осевшие в той округе, так и не отведали его меча. Таких же людей, как Сверрир и я, тайно живших в Тунсберге, никто не искал, дабы накинуть им на шею петлю, украшавшую каждую добрую виселицу. Теперь конунг Магнус счел уместным устроить своему отцу пышную встречу, чтобы смягчить справедливый укор, который мог сорваться с губ ярла, и заставить этот укор звучать, подобно пению ангелов.

Первой шла дружина, это были только молодые воины. Кое-кого из них я уже видел за те недели, что мы прожили в Тунсберге. Большей частью это были сыновья знатных людей страны, сыновей простых бондов среди них почти не было. Все они были обучены учтивости и умели убивать, не обнаруживая ни чувств, спрятанных в сердце, ни дрожи в руках. Все они были на одно лицо — одинаково подстриженные и ухоженные бороды, одинаково причесанные волосы. Они и говорили одинаково твердыми, громкими голосами, и пили одинаково, и одинаково отличались выносливостью. Ноги их часто бывали стерты в кровь во время долгих походов. Они спали со всеми девушками, с какими хотели, и не заботились о том, что дарят стране сыновей и дочерей, не знающих своих отцов. Но о чем они думали? Почти ни о чем. Они были воины и научились жить, не думая. Их заставляли много упражняться в воинском искусстве, в том числе и в том, чтобы научиться жить, не думая. Они существовали только для конунга и ярла, чтобы защищать их и их славу, а конунг и ярл снабжали их пивом и девушками. Иногда случалось, что кто-то из дружинников вдруг выбивался из общего числа и вел себя неподобающим образом, говоря или думая то, чего другие никогда раньше не говорили и не думали. Но это случалось редко. Конунг и ярл славились своей дружиной.