Конунг. Вечный отпуск (СИ)

Все-таки силу поэзии нельзя недооценивать. На последних строчках внутреннего монолога, бывший московский интеллигент скользнул вперед и, отточенный наконечник двухметровой пики, с каким-то особенно омерзительных хрустом пробил лицо тяжелораненого. Где-то в районе носа. Для человека видевшего если не сотни, то уж десятки фильмов о смертоубийстве точно, факт, что вошедший в лицо тридцатисантиметровый кусок железа убивает полумертвое тело далеко как не сразу, стал неприятным откровением, но блевать или терять сознание не пришлось. Удержав твердой рукой древко во время бесконечных 30-40 секунд конвульсий, он грамотно уперся чуть ниже укола ногой и рывком выдернул оружие, стараясь не смотреть в остекленевшие глаза.

Ничего говорить опытным воинам больше не потребовалось, и дальше было, если можно так сказать «легче».

«…Привыкли мы, хватая под уздцы

Играющих коней ретивых,

Ломать коням тяжелые крестцы,

И усмирять рабынь строптивых...»

* * *

Действительно, на двенадцатый день после битвы, лагерь, раскинутый ниже склона, где угнездилась крепость Бас-Будан, стал наполняться пленными и награбленным. Все эти дни конница торговой тысячи и разбитые на три отдельных отряда батавские всадники колесили по местным горам, перехватывая караваны, пытающиеся уйти в горы с накопленным добром. Естественно, уходящих налегке были в большинстве случаев недоступны, потому что даже выпытав у пленных обо всех основных тропах и проходах, тысячей воинов их было не перекрыть.

В лагере, для осады и подготовки к штурму, приходилось держать около 700 бойцов. Охрана добычи, ухода за почти сотней раненных и присмотр за все растущим полоном – тоже был на них. При этом три сотни из их числа почти безвылазно сидели в двух укрепленных фортах устроенных напротив единственных двух склонов, по которым и можно было попасть к вражеским стенам.

Но Игорь к своим воинам присоединиться не смог. На совете, где после битвы обсуждали будущий штурм, он вылез со всеми глупостями подчерпнутыми в прочитанных исторических книгах и компьютерных стратегиях и, как ми странно, теперь руководил осадными работами. Два форта замыкающих вход в небольшую долину у подножия крепости и одновременно присматривающие за подходами к стенам Бас-Будана, создали именно по его инициативе.

Каждое незамысловатое сооружение представляло собой прямоугольники пятьдесят на сто шагов. Их окопали по наружному краю, подняв насыпь до полутора метров в высоту и углубив небольшой сухой ров еще на метр. Под двухметровый частокол и площадки для лучников, вырубили все ближайшие деревья, но в итоге получилось укрепление, способное легко остановить и втрое превосходящего по числу противника, а самое главное дать время собраться с силами остальным. Еще в каждом из фортов подняли по пятиметровой вышке, что заметно упростило необходимость присматривать за подходами. По крайней мере, днем.

Именно поэтому в итоге больше половины сводного войска фризов и смогли рассыпаться по окрестностям, что уже сейчас принесло изрядную выгоду. Но Игорь на этом не успокоился. Каждый день он руководил отрядом из сотни условных добровольцев, которые вязали лестницы, мантелеты (75), всевозможные переносные навесы от стрел, рубили небольшие тараны для действий внутри крепости, и «гвоздь штурмовой программы» - десятиметровой и прикрытый крышей таран на колесах.

(75) Мантелет - щит больших размеров, обычно с колесами из-за большого веса, который подкатывали к осаждаемому укреплению, а в это время за ними прятались пехотинцы с луками, которые отстреливались до попадания в «мертвую зону» вражеских стрелков, непосредственно у подножия замка или крепости; затем, луки меняли на оружие ближнего боя, ставились лестницы и начинался штурм; создавались во множестве из древесины или лозы.

Собирали его не на глазах у осажденных, поэтому он должен был стать сюрпризом. Особенно с учетом того, что какой-то дополнительной защиты для ворот, вроде барбакана (76) или просто рва, не было, и если удастся пробиться, горцам сразу придется оставить стены.