Конвейер смерти

Но не забыл. Я вспоминал о войне каждый день, как только начинал думать о том, что надо про Афган забыть. Я слушал по утрам новости, по вечерам программу «Время» и надеялся, что сегодня объявят о новом, окончательном выводе войск. В кратчайшие сроки. Быстро! Немедленно. Всех до одного! До последнего солдата. Время шло, но ничего не происходило. Чудес не бывает. Пора обратно в реальность, в ужасную, гнусную, отвратительную реальность, где каждый день стреляют и убивают друг друга. Туда, где люди лишались ног и рук с легкостью, как будто шалящие дети отрывали лапки комару или мухе. Что ж, в путь! Обратно, навстречу судьбе. Все будет хорошо, не зря же мне нагадали девяносто семь лет жизни. Я в это верю! В свою долгую и счастливую жизнь.

Глава 14. Кирпич

– О! Никифор! Я без тебя пропадаю! Как я устал один бороться с этим ошалевшим батальоном! – встретил меня Чухвастов радостным воплем.

– Почему бороться? – удивился я.

– Комбат в превентивном загуле. Просыхает на пару дней и вновь в запой. Скачет на своей Наташке каждую ночь, как на ездовой кобыле. И откуда здоровье? Так много пить и так много трахаться? Думаю, через пару недель у Чапая остановится мотор. Он стареет на глазах. Сдает. С тех пор как по башке шандарахнуло камнем, Василий Иванович изменился. Это уже не тот железный Подорожник. Вместе с ним рушится батальон. Комбат всегда был словно фундамент. Просел фундамент – и треснул дом. К нам с застав сплавили пять пьяниц-забулдыг. Пьют они, гады, по-черному!

– А почему ты один борешься?

– Потому, что даже помощника у меня нет. Как официально назначили две недели назад начальником штаба, так до сей поры заместителя и не дали. Нашего Васю Котикова после двух рейдов забрали в дивизию, в оперативный отдел. Взамен пока тоже никого. Зам по тылу сбежал в госпиталь…

– Заболел? – встревожился я.

– Если бы. Да и что ему, толстокожему, будет, сквозь слой сала ни одна бактерия не пробьется. Он теперь начальник тыла инфекционки.

– А зампотех?

– Ай! Я тебя умоляю! Вересков в автопарке пишет стихи, а когда возвращается, то до глубокой ночи – гитара и романсы. Надоел! В карты играть мешает. У нас тут такая замечательная компания подобралась. Дежурный по ЦБУ, командир артдивизиона и зампотех танкистов Штрейгер.

– Ты еще не в долгах? – спросил я.

– Обижаешь! В долгах Штрейгер. Начхим пробовал войти в коллектив, проигрался и сбежал. Трус! Не хочешь ты с нами поиграть?

– Нет. Мне не везет в карты. Лучше скажи, не слышно, где моя Золотая Звезда?

– Нет. Разговоры ходят, что дело на мази, документы в Москве. Но официально – пока тишина. Кроме тебя сегодня кто-то еще вернулся?

– Мандресов и целая толпа взводных, – усмехнулся я, вспомнив приключения в Ташкенте – пивной ресторан, пересылку, недоразумение с вылетом из Союза.

– Вот и прекрасно. Теперь ротные на месте. Есть с кого спрашивать. Осталось только дождаться того, кто будет это делать – командовать ротными. Завтра должен приехать Петя Метлюк. Назначен замом. Был командиром шестой роты. Говорят, очень жесткий мужик. Может быть, он удержит батальон, а не то быть большой беде.

Я вошел в комнату. Комбат оглядел меня мутным взглядом, похлопал по плечу и тотчас ушел развлекаться к бабам. Вот и вся теплая встреча. Отдых завершен, наступили боевые будни.

Через неделю объявили грандиозный строевой смотр, который должен проводить командир дивизии. Какая досада! А как же быть с удостоверением личности? У меня, кроме партбилета, никаких документов. Паспорт сдан по приезде в строевую часть. Ну да ладно, может, ко мне не подойдет Баринов, не проверит.

Не пронесло. Комдив начал осмотр с батальона, а начальник политотдела отправился проконтролировать управление полка. Баринов придирчиво проверял записи в удостоверениях личности. Осмотрел даже штампы об уплате партвзносов у Чухвастова и затем подошел ко мне.

– Заместитель командира батальона по политической части, старший лейтенант Ростовцев. Жалоб и заявлений не имею! – доложил я.

– Ага, здравствуйте, товарищ старший лейтенант! Давненько я вас не видел. Как дела, Герой?

– Отлично! Ездил в санаторий.

– Отдохнул? Молодец! А где удостоверение личности, почему суешь мне только партбилет? – удивился полковник.

– Утрачен, товарищ полковник! Сгорел в Панджшере.

– О как! Плохо, непорядок! А почему новый не получил? Рапорт написал?

– Никак нет! Был в отпуске. Не успел. Сегодня напишу.

– Командир полка, иди сюда. Бегом! Право слово, чудаки-люди! Ты посмотри, что делается! Ростовцеву не сегодня-завтра в Москву ехать Героя получать, а у него нет документов! Как он попадет на прием в Кремль? Вы что, законченные идиоты? Издеваетесь?

– Но он никому не сказал об этом. Ты почему промолчал? – воскликнул новый командир полка Головлев, который только второй месяц был к нам назначен вместо Филатова. Подполковник вырвался из Панджшера, где был начальником штаба полка и теперь наслаждался Кабулом. А Иван Грозный ушел на повышение.