Конвейер смерти

Бойцы лежа передавали мины, которых было немного, штук тридцать. Этого хватило продержаться до открытия огня артиллеристами. Самоходки и гаубицы из-за гор взялись обрабатывать склоны. Снаряды ложились к нам ближе и ближе. От точных попаданий сложились, словно карточные домики, пара хибарок. Но даже из развалин, из полуподвальных помещений кто-то упорно продолжал стрелять. Хорошую встречу нам тут приготовили. Горячую!

Накрытые артиллерией пулеметы и миномет мятежников замолчали, но духовские автоматчики только усилили стрельбу.

Гурбон дотащил к нам первого раненого. Это был Ветишин! Надо же, как глупо вышло! Вместо свадьбы получить пулю! Серега лежал перепачканный кровью, которая сочилась сквозь бинты. Глаза закрыты, лицо землистого цвета, он уже не стонал. Без сознания…

– Гурбон! – крикнул я сержанту. – Куда его задело? Он весь в крови!

– Две пули в животе и осколками перебита нога, – объяснил Якубов, растирая по лицу кровь, пот и грязь.

– Тебя задело?

– Нет, это кровь лейтенанта Ветишина.

– Кто еще ранен?

– Почти весь взвод. Вагриса убили, а еще четверо перевязываются. Абдулаев отстреливается, а остальные уже не стрелки. Я поползу Сидорова выносить, ему в грудь попали.

Сержант вернулся обратно, а мы усилили огонь для прикрытия. И вскоре выбрались трое легкораненых, тянувшие за собой бездыханное тело друга. Гурбон вытащил еще одного тяжелораненого. Абдулаев притянул за лямки АГС в чехле, громко крича что-то на родном языке и ругаясь по-русски. Из всех фраз я узнал узбекское «джаляп» и услышал множество родных выражений. Могуч русский язык! Мощнее и сочнее его ругательств не сыщешь! Сейчас даже афганцы по-русски матерятся.

– Василий Иванович! Станок от гранатомета забирать будем? – спросил я у комбата, продолжавшего вместе с капитаном-минометчиком корректировать артиллеристов.

– На хрен он сдался! Пусть валяется. Не поползем за ним: он под прицелом. Можем еще кого-то потерять. Оставим духам трофей для отчетности. Их очередь на себе станок тягать по горам.

В небе появилась четверка штурмовых вертолетов. «Крокодилы» встали в карусель и принялись осыпать «нурсами» ущелье. Металл засвистел осколками повсюду. Рассыпалась еще одна «избушка», загорелся сарай, вспыхнули стожки сена, в которых прятались мятежники. Отпрятались! Комбат отдал приказ на прорыв. Разведвзвод, оседлав господствующую вершину, отбивался от наседавших на них духов, обеспечивая проход. Бородатые опоздали буквально на считаные минуты и не успели опередить Пыжа. Комбат, связисты и ходячие раненые, низко пригибаясь, побежали по ручью, то и дело падая в воду. Переползая, перекатываясь, прыгая с места на место, передовая группа добралась до поворота реки. Затем унесли Ветишина и еще двоих тяжелораненых.

– Гурбон, бери убитого и уползай! – скомандовал я Якубову.

– Спасибо, товарищ старший лейтенант! Ухожу, – ответил сержант.

Он взвалил на себя труп и, низко пригибаясь, побрел между валунов. Вместе с ним ушел и Чухвастов с Сероиваном. Остались только минометчики и второй взвод.

– У тебя к миномету есть мины? – поинтересовался я у Волчука.

– Ни одной. Теперь миномет, как труба от самовара. Пользы никакой, только еще одна обуза на нашу голову.

– Ну тогда, Сашка, пусть расчет уходит за комбатом, – предложил я. – Да и ты с ними.

– Никифорыч, а с АГСом что делать будем? Три ленты есть, а гранатомет лежит без толку! – проорал мне в лицо оглушенный офицер-минометчик.

– А что делать без станка? Как стрелять из него? Не удержишь в руках! – воскликнул я, досадуя.

– Это нормальный человек не удержит! Посмотри, как я с ним ловко управляюсь!

Волчук снял чехол, взгромоздил гранатомет на большущий камень, нажал на спуск и не отпустил его, пока не расстрелял ленту. Тут же бросил АГС на землю и запрыгал, дуя на пальцы.

– Сука! Отбил мне пальчики! Дергается, зараза! Еле удержал. Прыгает, словно мячик. Отдача сильная, неустойчив! Я сейчас его вон на тот высокий пень положу и оттуда постреляю!

Старший лейтенант перебросил через плечи обе ленты с гранатами, повесил на шею автомат и с гранатометом в руках перебрался к поваленному дереву. Через пару минут Александр принялся молотить по кишлаку. Когда выстрелы прекратились, минометчик заорал:

– Амба! Гранаты кончились! Более прикрывать отход нечем. Надо быстрее отсюда выбираться!

– Сашка, возвращайся! – крикнул я в ответ. – Окружат!

– Нет, замполит! Твоя очередь, ты как-никак замкомбата! Иди вперед, мои минометчики следом, а вторая рота прикроет!

«Рота… Восемь человек… Сильное прикрытие!» – подумал я.

– Серега! – обратился я к стреляющему по развалинам Шкурдюку. – Я побежал, а вы по очереди за мной!

Замполит роты кивнул в знак согласия и перезарядил автомат. Пятьдесят метров открытого пространства. Полсотни метров смертельного риска, ожидания пули в спину… На занятиях по физподготовке при беге в сапогах с низкого старта это семь-восемь секунд. С мешком на плечах и автоматом в руках – секунд пятнадцать – двадцать. Но здесь ускорение придают свистящие вражеские пули.

– Ну, вперед! – скомандовал я сам себе и, пригнувшись, помчался вперед.