Конвейер смерти

– А во-вторых, как говорил мой земляк, Тарас Бульба, я тебя породил, я тебя и убью! Хто бы мог подумать полгода назад, шо из тебя Героя станут создавать! А? В самом страшном сне во время отпуска мне такое не привиделось! То-то я думаю, отчего мне плохо спится у тещи в Ташкенте. Оказывается, сюрприз меня ждет на службе. Когда Артюхин мне сию новость сообщил, я вначале рассмеялся, думал, шутит. Потом поразмыслил на досуге и осознал глубину кризиса в батальоне. Ветераны уходят, и, кроме тебя, Героем сделать некого… Если бы я в это время находился в полку, а не в отпуске, то такого б, конечно, не случилось. В лепешку разбился бы, но Героем стал бы Баходыр. Но раз так уже случилось, то и соответствуй званию. Приведи себя в порядок, смени хэбэ, туфли купи новые, брейся каждый день, тельняшку старую, дырявую сними. Теперь от меня пощады тем более не жди! Образец для подражания! Ха! – Подорожник, хмыкнув, отошел к стоящим в сторонке и ждущим аудиенции заместителям.

Радуясь, что комбат от меня отцепился, я широкими прыжками помчался в казарму.

– Где колониальные товары? – встретил меня в дверях канцелярии возмущенный Острогин. – Я ему денег выделил, а он до коллектива ничего не донес! Куда девал еду?

– Никуда я ничего не дел. Не продали.

– Как это так?

– Я хотел взять упаковку «Si-Si», меня обозвали спекулянтом, ну я и обругал торгашек подстилками. Они обиделись и закрылись, – ответил я.

– Тьфу, черт! Ничего замполитам поручить нельзя! – возмутился Сбитнев. – С женщинами нужно ласково, по-доброму! Подход необходим! Такт!

– Ежели ты такой умный и тактичный, то иди и купи все, что нужно. – Я сунул чеки в руку командиру роты и, насупившись, принялся писать в многочисленных тетрадях и журналах данные за последний месяц.

Володя вернулся через час. Ворвался в канцелярию багровый от возмущения и потный, как после марафона.

– Вовка! Ты что, целый час на продавщицах скакал? – хохотнул Острогин. – Весь в пене и мыле!

– Ник! Ты почему не предупредил, что Подорожник в полк вернулся? – заорал с порога командир.

– А никто и не спрашивал, – ухмыльнулся я и сделал смелое предположение: – Наверное, не Вовка на девчатах резвился, а комбат на нем. Он вначале трахнул Лонгинова, затем меня, а на десерт, очевидно, Володя попался.

– Ты, Никифор, сам у меня десертом будешь. Мало того что я унижаюсь перед девками, оправдываюсь из-за тебя, теперь еще и от Чапая по полной программе схлопотал. И за твой внешний вид, и за Героя, и за шуточки. Свалился на мою голову героический подарочек.

– А чем не нравится подарочек-то? – улыбаясь, возразил я. – Еще автографы будете просить и разрешение сфотографироваться вместе на память.

– О! Этого добра у нас и без всяких просьб завались. Твоя физиономия присутствует на каждой фотографии, – пискнул из дальнего угла Ветишин.

– А будешь плохо себя вести, настучим по твоей вывеске, и станешь нефотогеничен, фотографироваться больше не сможешь, – пообещал Острогин.

– Серж! Тебе после таких слов автограф дам не менее чем за ящик боржоми. Кстати, где наша обещанная упаковка лимонада? Кто говорил, что я должен учиться такту у командира роты? – воскликнул я, укоризненно глядя на ротного.

Сбитнев молча достал из пакета по две банки «Si-Si» и минералки, банки с салатами, овощами, мясные и рыбные консервы.

– Жрите, гады, пользуйтесь моей добротой! – мрачно произнес Володя.

– Хорошо быть добреньким за чужой счет, – обиделся Острогин, пытаясь напомнить, за чей счет банкет.

– Эх ты, горе-наставник, неудачник! Такой убогий набор и я бы принес, и без ругани с этими суками, – поддержал я недовольство Сергея.

– Жрите, что дают! Ты испортил отношения с торговлей до такой степени, что роте скоро и сборник речей со съездов партии не продадут. Точно. А уж он наверняка понадобится для проведения политзанятий! – под дружный смех офицеров продолжал язвить Сбитнев.

– Ник! Чего они подкалывают именинника? – притворно возмутился Бодунов. – Дай им по физиономиям. А я тебя поддержу! Одни негодяи вокруг! В отпуск не отправляют, старшего прапорщика не дают, бумаги на орден вернули! Только замполит – душа-человек.

– Мы будем пировать или нет? – подал голос Ветишин. – Неужели не прекратим насмехаться друг над другом?

– Будем есть! – ответил я. – Налетай на дармовое, точнее, на острогинское! Хороший человек наш граф-графин!

– Наконец-то помянули меня добрым словом, – обрадовался Серж.

Банки-баночки и бутылки-бутылочки с шумом, скрежетом, треском мигом раскрылись. Их содержимое забулькало, захрустело и в один момент исчезло в желудках.

– Уф-ф! Хорошо! – выдохнул, насытившись, Ветишин. – Что бы мы делали без тебя, Серж?

– Вот-вот, сукины дети. Помните о благодетеле! – воскликнул Острогин.

– Слышь, благодетель! А шампанское, коньяк и сухое вино организуешь? Или слабо? – поинтересовался я. – Ты ведь обещал через посольство достать!

– Опять за мой счет! – В голосе Сержа звучало благородное негодование.

– Да нет, я сейчас пойду у начфина получку вперед попрошу, – успокоил я взводного.