Конвейерные Миры или танцы с толтеками.

Мы всегда изменяем тому, что притупляет и изматывает наше осознание. Большинство из нас делает это непроизвольно. Зачастую, человек внешне выполняя обременяющие его обязанности, внутренне уже давно изменил им и всему тому, что с ними связано. Это весьма некорректный приём по отношению к самому себе, потому что в этом предательстве некоторых сторон своей жизни и соответственно самих себя теряется стержень осознанности и вместе с ним наша индивидуальность. Очень часто мы занимаемся глубинным самообманом, и только на поверхности своего эго создаём удобные, но ненадёжные иллюзии.

Накладывая табу на память о негативных сторонах своей жизни, человек постепенно утрачивает собственное самосознание, постепенно теряя из виду отдельные островки своей «личной истории». В сознании образуются «дыры» беспамятности. В итоге, оно распадается, теряя целостность, а вслед за его тонкими энергетическими структурами, распадается и наше тело. Этот процесс долгий и не для всех очевидный.

Жизненные неприятности в виде определённой части приобретённого человеком опыта как паразиты духа мешают ему воспринимать себя едино. Из-за этого некоторые эпизоды нашей памяти, причиняющие боль как будто находятся под карантином, в спячке. Но только для нашего псевдо умиротворения. Из своего вынужденного подполья они ведут свою подрывную работу. А без интеграции всех частей сознания духовные поиски заходят в тупик.

В связи с этим люди знания, прежде всего, стремятся к достижению внутреннего единства и целостности, к метацели сохранения своего ядра осознания. А все остальные текущие задачи рассматривают как второстепенные, которые работают на неё, подзаряжая своим разнообразием. Только в этом случае — внутренней сбалансированной однородности — осознание может гармонично и беспрепятственно двигаться по нагуалю как вода (течение) в воде; оно выполняет текущие возникающие задачи, и одновременно осуществляет свою метамиссию. Если — нет, то застревает там, усугубляя свое положение конгруэнтным откликом зеркального нагуаля: опасения ведут к страхам, важность — к нетерпению, господству и т. д. Неосознанные возмущения в сознании надолго фиксируют его в поле быстро реагирующего нагуаля. Да так, что очередной поспешный выбор, необдуманное действие становятся избранной ловушкой.

Какие же практические выводы можно сделать из сказанного?

В начальных вылазках в нагуаль не стоит преследовать узко выраженные цели. Например, индейцы традиционно с помощью растений силы очищают тональ, разбираясь со своими возникающими видениями в поисках пути. У них нет конкретной задачи в этих вылазках в неизведанное. Нагуаль погружает их в атмосферу образов, к которым они не равнодушны по причине своей слабости или глубинных предпочтений, — над чем приходится призадуматься.

При соприкосновении с этими безбрежными пространствами Вселенского Разума несовершенное сознание может не справиться с потоком новых представлений. Не все возникающие обстоятельства в нагуале, способен верно трактовать индивидуализированный и обособленный тональ. Текущие инсайты в их крайних формах, могут принимать форму как катарсиса, так и помешательства. Поэтому в пространстве нагуаля желательно настраиваться на волну обучения, а не на достижение личных целей. Обучаясь, можно управлять.

Почву для управления намерением в нагуале толтековские воины культивируют постоянно. Для этого они используют свои владения — этот Мир, как первичное средство игры восприятия, так и производные от него — свои мысли, состояния, ощущения. Неоднородность наблюдаемого мира, как и собственные модальности осознания, они применяют, во-первых, в качестве энергии мотивации к жизни, во-вторых, для создания своего беспристрастного центра присутствия — «свидетеля жизни», и, в-третьих, для непрерывной самоидентификации. Обо всём этом сейчас и пойдёт речь.

В отличие от некоторых видов практик, в которых медитирующий наблюдает своё течение мыслей и затем плавно их отпускает, не отдавая предпочтений ни одной из них, воин духа в случае, когда мысли возникают, рассматривает свою ментальную игру как проявление любопытства к миру, а значит и его стимуляцию к жизни. Другое дело, что происходит это с ним не так часто как у обычного человека с его непрекращающимся внутренним диалогом. Но в том то и вся суть, что толтеки с должным вниманием и уважением рассматривают нужды каждой отдельной мысли как некоего запроса. Они понимают, что их мысли — это составляющие их энергетического тела с которым (в котором?) им в дальнейшем жить. После их рассмотрения и сатисфакции, многие из них в дальнейшем уже не докучают своей назойливостью или же становятся элементами пути сердца. Эту работу по выявлению своих различных мотиваций они называют перепросмотром.