Конвейерные Миры или танцы с толтеками.

Причём наша задача в каждом фрагменте воплощённой души — по мере сил стремится к единству всего сущего. А расщепление необходимо для освоения новых пространств и приобретения лучших качеств в более усложнённой системе взаимодействий. Пример тому, деление клеток в организме или разрастание той или иной организации с соответствующим увеличением её штата сотрудников.

В связи с этим можно вспомнить о существовании не одноклеточных двойников. Всем известно, что на Земле очень много похожих друг на друга людей живущих в разных странах, на разных континентах. Их схожесть не только внешняя, но и — в чертах характера. Этих людей, например, относят к одному классу психотипов в соционике — до конца непризнанной ветви психологии, и к другим классификационным схемам. Но неоспоримо то, что двойники существуют. Возможно, они и есть те обособленные осколки когда-то распавшихся личностей в прошлом.

Задача единения в этом случае, возможно, сводится к тому, чтобы в море возрастающих возмущений мы ещё коррелировали и с жизнью своих двойников, гармонизируя не только свой особняком стоящий внутренний мир. Заболела нога у двойника, — и у вас появился зуд. Его проблемы вызывают беспокойство и у вас в виде непредсказуемых изменений настроения и т. д. Потому что карма двойника взаимосвязана с кармой вашей личности. А как вы пересечетесь или разделитесь в следующих воплощениях неизвестно. Настоящая инженерия душ высших планов.

Мы лишь вносим в этот процесс свой личный опыт в попытках воссоединения и понимания реальности в одной отдельно взятой жизни. А воссоединимся ли когда-нибудь в будущем — пока для нас неведомо. Возможно, что полное единение всей иерархии живых существ Вселенной приведёт к замкнутости этой системы, к саморефлексии и остановке развития. Может поэтому АСы фрагментируются в своих творениях, — чтобы постоянно набирать новый опыт в «единстве и борьбе противоположностей» своих диаметрально разнесённых по опыту жизни элементов. И под единством следует, скорее всего, рассматривать слаженную работу всех частей, находящихся в динамике развития какой либо развивающейся системы. Где отдельно взятая её часть не обязана досконально знать, как функционирует соседняя. Функциональная избыточность — ни к чему, важнее — ощущение единства и согласованная работа приближённых друг к другу частей системы.

Из выше изложенной теории напрашивается вывод: отдельно взятая единица осознанности не должна обладать полнотой знаний. Она только стремится к всеведению, как к ускользающему пределу. Состояние неполноты опыта в развитии, по-видимому, является непреложным атрибутом выживания любых развивающихся систем. Недостаток опыта всегда связан с некоторой неопределённостью и манящей тайной дальнейшего пути развития. А тайна несёт с собой энергию и интерес к жизни. Вот только как в этих условиях, не ведая об объемлющем целом, оставаться в гармонии с ним?

Вполне понятно желание человека разглядеть в запредельности Абсолюта оплот устойчивости и полноты знаний. Осуществимо ли это пожелание в принципе? Многим хотелось бы в отражении бездонного взгляда смерти, бросающей нам трансцендентальный вызов, увидеть не упокоённую жизнь вечного странника, бредущего по череде своих перевоплощений. И всё это — из нашего мучительного желания иметь хоть что-нибудь стабильное, абсолютное. Пусть даже судьбу инкарнационного скитальца с ослабленной памятью. Но вечного.

Рассмотрим ещё одно слабое звено в бытующих представлениях о кармической памяти. При обещании интеграции в окончательном воплощении некоторые восточные религии обещают нам, — что мы вспомним всё. А нужна ли память об этом вообще? И не будут ли её свойства в более естественном варианте развития совсем иные, чем сейчас? Мы же говорим о достоинствах детского восприятия, не обременённого ношей жизненного опыта, а значит тяжеловесной памятью.

Те, кто имел случаи осознанных сновидений близких к работе 2-го внимания, скорее поймут, что вполне реально адекватно реагировать на происходящее спонтанно, с позиции прямого знания вещей без предварительного рационального расчёта и включения механизма памяти. Там есть только ощущение правильности проживаемого момента и нет озабоченности сопоставления с прошлым. В таком действии прекрасно уживаются необходимая функциональность для работы в сообществе себе подобных и стремление к свободе, выраженное в особом чувстве безупречности собственного духа.

Видимо, таким же образом, мы можем сонастроитсяя с действительностью и в бодрствовании, точнее, сновидеть себя в бодрствовании — по выражению толтеков. В этом варианте контакта с реальностью всё как будто поддёрнуто паутинкой тайны, а не наигранный позитивизм исходит глубоко из души ко всему вокруг, и мы сияем как маленькие Солнца, похожие на детей, вышедших на прогулку в Мир сказок.