Конверт из Шанхая

– Да как же было не заметить? – подтвердила Екатерина Дмитриевна. – Это так бросалось в глаза, что становилось просто неприличным. Но это дело уже прошлое, и эта дама сейчас ведет себя в отношении того офицера вполне благородно.

– Так вот это и есть результат той самой затеи, о которой идет речь.

Тут господин Еренев с настоящими и придуманными подробностями описал все наши приготовления, произведенный нами на несчастную Софью Яковлевну и на еще более несчастного проводника эффект. Рассказывал он столь живо, что господин Корсаков стал на него поглядывать недоуменно. В смысле: где же этакий талант скрывался ранее!

– Замечательная история! – похвалил рассказ господина Еренева Александр Александрович. – По мне, так она способна поспорить с рассказами Чехова или других литераторов. Я бы даже предложил вам с ней выступить на сегодняшнем концерте, но полагаю, что главные действующие лица станут возражать?

– Станут, – согласилась я. – Софья Яковлевна нам ни за что не простит, если случайно узнает, а уж публично этакое услышав… Право, она такова, что стоит и поостеречься.

С этим также никто не стал спорить.

33

Пообедала я с завидным аппетитом, чего не случалось уже пару дней кряду. Настроение окончательно стало приятным, и даже спать почти расхотелось. Впрочем, выспаться мне сегодня вряд ли дали бы. Суета в нашем вагоне вновь воцарилась невообразимая.

В одном купе распевали куплеты, в другом романсы, в третьем бренчала гитара, в четвертом громко репетировали диалог. Все перемещались с места на место, так что пройти по вагону из конца в конец становилось делом непростым и долгим.

А тут еще и мы с Машей устроились на проходе, потому что здесь другого места не было, а уходить в салон мне было нельзя.

– Ой, Даша, вы так надолго исчезли, я все не могла вас застать. Вы обещали мне рассказать, отчего вам удалось так ловко метнуть пепельницу в того шулера.

Бедная Маша, она так сильно отстала от жизни, что я никак не могла вспомнить, когда же я ей обещала рассказать о метании пепельниц в карточных шулеров. То есть я помнила тот наш разговор, но вот когда он состоялся – накануне или сто лет тому назад – сообразить не могла. Столько всего произошло за это время! С другой стороны, то, что Маша не в курсе событий, было хорошо. Это означало, что все наши сыскные дела, засады друг на друга и все прочее не то что не вызвали какой-либо паники, но вовсе остались неизвестными для большинства пассажиров.

По поводу пепельницы я рассказала подлинную историю о том, как мы с папой на берегу Финского залива кидали камни: кто дальше и кто точнее. И что в отношении точности я ему мало уступала. Конечно, это была часть правды, но рассказывать все у меня пока не было желания.

Я еще рассказала историю с пропажей и обнаружением купца. Маше она понравилась настолько, что она стала в нетерпении переминаться с ноги на ногу, видимо, разрывалась между желанием поговорить со мной и еще большим желанием рассказать об этом Ирине Родионовне. Тут очень к месту появилась Екатерина Дмитриевна и с улыбкой – но без насмешки! – сказала:

– Так вот она какая – лучшая в нашем поезде исполнительница роли привидения! Да вы, Маша, на Дашу так сурово не смотрите. Во-первых, не она нам рассказала про ваш секрет, а во-вторых, какой бы несерьезной вам наша компания ни казалась, но чужие секреты мы хранить умеем.

– Ой! Так что, теперь все знают про привидение?

– Далеко не все! Лишь те, кому можно доверять, – успокоила мою подругу актриса и повернулась ко мне: – Даша, спешу вас обрадовать тем, что список костюмов получился коротким. Понадобится мое красное платье, то, в котором я Гертруду играла во втором акте. Оно в моем чемодане, он этакий весь из себя черный, но верх у него серый…

– Я помню, не беспокойтесь.

– Если там парик сверху окажется, так вы и его прихватите. Если нет, то и искать не стоит. Второе платье уже из общего гардероба, то, что было на леди Тизл. И третье оттуда же. В нем Елена играла в «На всякого мудреца», синее с белым. Вот и все. Сейчас госпожа Туманова освободится, так вы с ней сходите.

– Да зачем же я ее стану отвлекать от репетиций из-за трех платьев? С чемоданами на полках мне сопровождающий поможет, а уж сюда донести я и одна сумею.

– Ну это уж как вы сами сочтете нужным. Держите листок, раз уж я все это записала.

– Ой, раз у вас дело образовалось, так я пойду? – воспользовалась моментом Маша.

– А давайте вместе пойдем, я вас до салона провожу, а дальше уже одна.

Ирина Родионовна в салоне своего вагона беседовала с есаулом Котовым, и Маша, еще не успев подойти к ним, начала рассказывать про купца. Я лишь кивнула обоим и последовала по своим делам.