Конвой

— Да, Утенок, но есть одна вещь, которая не зависит от меня, но она как раз самая важная. — Негритянка немного заколебалась, а потом продолжила. — Я не знаю, говорила тебе или нет, но мой отец очень много пил. Он спился к тому времени, как мне исполнилось двенадцать лет.

Она перевела дыхание, глубоко вздохнув, и заговорила дальше:

— В первый раз, с моим первым мужем, мы ударились в бега в Вегас. И некому было беспокоиться обо мне. С того момента каждый раз, когда я выходила замуж, я убегала куда-нибудь и пропускала ту часть церемонии, когда пора было идти в церковь. Но этот раз — последний, я чувствую это всей душой, каждой косточкой своего тела, и я очень хотела бы, чтобы был кто-то, заменяющий мне в этой церемонии отца, всего один раз, и я хотела спросить, не согласишься ли ты…

— Вдова, я болеё чем горд тем, что ты обратилась ко мне за помощью. Я с радостью сделаю все от меня зависящеё.

Негритянка одарил тракера широкой белозубой улыбкой со вздохом облегчения.

— На самом деле, от тебя не требуется ничего особенного. Ты только подойдешь со мной к священнику и, когда он скажет: «Кто отдает эту женщину в жены?», просто ответишь: «Я отдаю».

Тут выражение её лица изменилось и она вновь превратилась в скромную, маленькую девочку.

— Между прочим, чтобы ты знал, — произнесла Вдова, теребя пальцы и разглядывая свои руки, — у меня теперь новое имя, так что я больше не Вдова. Мы с Бобом так решили.

— Что ж, это справедливо. В этом есть определенный смысл, — заметил Утенок. — Каково же это новое имя?

Сейчас женщина на самом деле выглядела смущенной. Краска стыда проступила на её щеках. Она низко наклонила голову, Утенку были видны только щеки и макушка.

Когда негритянка подняла глаза, они были наполнены гневом, и будь проклят Утенок, если бы он сейчас рассмеялся.

— Тонэлав[20], — вызывающим тоном объявила она тракеру.

— Я спрашиваю: «Кто отдает эту женщину для вступления в брак с этим мужчиной?» — вернул Утенка в прошлое голос Реверенд Джошуа Дункан Слоана.

— Я отдаю, — ответил он, немного смутившись. Удовлетворенный, Реверенд переключил свое внимание на пару стоящих перед ним молодоженов.

— Согласна ли ты… э-э… Тонэлав, взять этого человека в законные мужья, чтобы вместе…

— Большое десять-четыре за это, — прервал: его речь Вдова. Ты можешь опустить все остальное. На этот раз я уверена, что хочу. Я это чувствую всем сердцем.

— Теперь, когда она наконец-то дожила до самой церемонии, негритянка чувствовала себя так комфортабельно, как рыба в воде.

— Согласен, — произнес Бэджер Боб еще до того, как у Реверенда появилась возможность только начать свой следующий вопрос.

— Хорошо, — с некоторым недоумением выдохнул священник. — Объявляю вас мужем и женой. — Он соединил руки новобрачных и чуть подтолкнул их друг к другу для обязательного в таких случаях поцелуя. — Господь благославляет вас, — он повысил голос, — и держите педаль до пола! — заключил священнослужитель.

Толпа, слышавшая всю церемонию по вспомогательным усилителям, разразилась бурными приветствиями.

После того, как Утенок поцелуем поздравил невесту, он покинул место церемонии и отправился искать Мелиссу. Сам толком не понимая почему, он хотел видеть.

Он провел полчаса в безрезультатных поисках. Проходя мимо выстроенных в линию переносных щитов, за которыми соорудили стол для пикника, тракер услыша нечто, заставившеё его застыть на месте. Это был его собственный голос!

«Конец дороги и для нас тоже, я считаю», — слышалось откуда-то.

Утенок обошел щиты и увидел то, чего никак не ожидал увидеть.

Мелисса и Дэйв Рэймонд сидели у противоположного конца стола, а между ними стоял диктофон. Перед Рэймондом лежал блокнот, и он делал в нем какие-то пометки.

Мелисса заметила Утенка, приближающегося к ним, и выключила запись. «Может быть, он не успел ничего услышать», — мелькнула у неё мысль. Но выражение лица тракера свидетельствовало обратное. Что ж, ничего страшного…

— Поздравляю. Ты знаменитость. Я только что продала тебя газетчикам, — произнесла женщина так радостно, будто они вместе задумали сделать это, и у них все получилось. Рэймонд же просто сидел в оцепенении, стараясь от неожиданности не раскрыть рот. Утенок, подошёл совсем близко и встал между ними, упершись руками в стол. Его поза и взгляд ясно говорили о приближении такой грозы, что песчаная буря, застигнувшая Конвой в пути, не шла с ней ни в какое оцепенение.

— Ты хочешь сказать: распродала меня.

— Это единственный способ, — попыталась объяснить Мелисса. — Ты можешь выбить из любой части этой записи отличную рекламу, а мы можем помочь тебе в этом.

— Она абсолютно права, — вставил Рэймонд. Утенок повернулся к нему с таким видом, будто только что заметил забравшегося в ухо москита.

— Это наше дело — моё и её. Если мне что-нибудь понадобится от тебя, я это получу. Я выбью из тебя то, что мне будет нужно. Почему бы тебе сейчас просто не взять свой блокнот и не убраться отсюда?

Рэймонд повиновался. Как бы там ни было, у него есть записи. Из них можно состряпать целую историю.

Оставшись один на один, Утенок снова повернулся к Мелиссе.