Конвой

Тем больше накатывала тоска. Странное ощущение, когда ступаешь по родной стране, зная, что она захвачена врагом. По-иному смотришь на речушки, на леса, на горизонт… Осознание, что всё это утрачено, терзало душу ничуть не меньше, чем картина смерти и разрушения, какую привычно видеть на месте схваток. Но вид разорения хотя бы порождает гнев, заставляет действовать, думать, пусть даже искать мести, а теперь у Волошека возникло странное чувство напрасной утраты. Как будто всё это пространство они потеряли по глупости.

Вечером отправили голубя, сообщая Гарчи, что выбрались в тылы благополучно. До выхода под Покров Волошек намеревался передать с голубями побольше сведений, ибо на Кощуна не особо рассчитывал.

— Долетит? — с сомнением произнёс Жирмята. — Вон тут как, даже мух выбили.

— На версту поднимется — так долетит. Не станут же эти крылатые монстры гоняться за голубями.

* * *

Поле было широким, ровным, покрытым невысокой травой. Идеальное место для битвы, какое ищут обычно княжеские дружины да рыцарские отряды, случись у них повод для свары. Такое место, где ты с врагом одного поля ягода. Расставляй войска, вывешивай знамёна, труби атаку и бейся на славу.

Так князья, судя по всему, и поступили. Вот только враг пришёл иной. Ни тактика таранного удара по центру, ни фланговые охваты, ни внезапное нападение из засады не могли перемочь боевые башни с их гибельным оружием. «Великий удар» рассыпался, как трухлявая дубина, встретившая камень.

Стервятникам не пришлось пировать. От людей и коней не осталось даже костей. На поле лежали щиты, шлемы, конская и людская броня, копья, мечи, топоры, кое-где трепыхались на слабом ветру лоскуты одежд и попон, но ни единого куска мёртвой плоти. Железо же, частью поломанное или погнутое, но в основном целое, покрывало пространство нелепыми рядами, точно торговцы утилем разложили свои товары на блошином рынке.

— Похоронить бы… — предложил Чабрец.

— Кого? Доспехи? — огрызнулся Волошек.

Он бросил сержанту повод и зашагал между грудами железа. Чабрец остался, решив, что командира сейчас лучше не беспокоить.

Как всякий представитель княжеского рода, Волошек неплохо разбирался в геральдике. Для человека, далёкого от дворянского сословия, это были просто гербы с изображением чудных животных, растений, разноцветных полей и силуэтами башенок, для Волошека за картинками стояли знакомые имена, а нередко живые люди. Ещё недавно живые.

Он брёл по этим зловещим рядам и осматривал щиты, стараясь не упустить ни одного герба. Понятно, что во множестве монастырей и университетов имена уже занесены в хроники. Выход дружин в поход отмечался большим шумом, и списки, подготовленные к победным реляциям и пафосным одам, целиком пошли в мартиролог. Но Волошек посчитал себя обязанным сохранить в памяти имя каждого воина.

Два щита, лежащие рядом, словно две скорлупки расколотого ореха, заставили его вздрогнуть. Он узнал родовые знаки своих прежних знакомцев по рыцарским турнирам. Сэр Ругги и сэр Парфинг. Давние спорщики, они не желали уступать один другому ни в чём. Вместе путешествовали в поисках диких драконов и разбойничьих шаек, вместе разъезжали по турнирам, ловя благосклонность дам. Соперничали во всём, даже в помощи друг другу. Только его, Волошека, победа над обоими смогла на короткое время их примирить.

— Эх, сэры, сэры, вас-то как сюда занесло? — буркнул он. — Решили продолжить спор на войне? И кто ж кого переспорил? То-то и оно…

Отряд ожидал командира в полной тишине. Как только Волошек вернулся, Рыжий достал портвейн и разлил по кружкам. Воины выпили не чокаясь, молча, каждый о своём думая. Впрочем, думы расходились не слишком. Пища для ума расстилалась перед ними почти до самого горизонта.

Костёр решили не разводить, открыли тушёнку. Лениво ковыряя ложкой в консервной банке, Волошек размышлял о судьбе князей.

Прав, ох как прав оказался отец, отказав союзникам выставить собственную дружину. А ведь они тогда даже поссорились. Волошек настаивал на походе. Ещё бы — весть о большой войне распалила его не на шутку. Он рвался в бой, желая успеть к триумфу.

Кто мог подумать, что отборные витязи, лучшие рыцари, властители многих земель лягут в поле, не только не добыв победы, но и вовсе бесславно? Лучшие династии полегли, оставив вотчины и уделы на растерзание проходимцам и побочным ветвям. В городах и странах воцарялись авантюристы, полыхали мятежи, и мало кому было дела до медленно наползающего на страну врага.

— Надо бы попробовать твоего моллюска, — Волошек облизал ложку.

— В каком смысле попробовать? — Алейко умудрился покраснеть и побледнеть одновременно.

— Лимонов у меня нет, — нарочито равнодушно заметил Жирмята. — Можно горчицей или уксусом сдобрить.

Бледность на лице паренька пересилила краску. До Волошека, наконец, дошло.

— В смысле опробовать, — выдавил он улыбку. — Много чего сообщить генералу надо, а голубь даже списка погибших не унесёт. Слишком длинен он, список-то.

— А-а, — Алейко перевёл дух. — Ну, это мы мигом…