Координатор

Прошло много времени, прежде чем Уайлд смог открыть рот. Его челюсти словно склеились, а язык чувствовал себя как после заморозки.

— Почти прошло.

Даже голос у него звучал как-то странно. Он медленно поднял руки и посмотрел на свои наручники. Он подумал, что жалеть Гуннара — это то же самое, что жалеть слепую акулу, с которой оказался один на один в маленьком бассейне.

— Рад, что слышу ваш голос, — оживился Гуннар. — Меня все-таки смущает одна вещь. Что вы сделали с Кристофером? Я не могу поверить, что Ингер отправила его обратно в Англию.

— Его убил Стефан. Я не знаю почему.

— Представляется совершенно очевидным, что внедрение к нам Уайлда и его отъезд из Копенгагена планировались не без участия четы Морганов-Браунов, — вмешался Ульф. — Я приказал Стефану убрать обоих.

— Очень мудрое решение, — согласился Гуннар. — И что Стефан?

— Я убила его, — пробормотала Ингер.

— Бедный Стефан, он мне очень нравился. Клаус, ты не мог бы немножко поколдовать над мистером Уайлдом? Надо привести его в приличный вид.

— У меня найдется кое-что в саквояже, — сказал доктор и вышел из комнаты.

— Долго мы еще будем играть в эти шарады? — спросил Кайзерит.

— До тех пор, пока я окончательно не выясню, что происходит, Лоран. Я хочу знать, почему мистер Уайлд был послан в Копенгаген и почему Ингер приехала к вам в Стокгольм. Мне кажется, что эта информация жизненно важна для нашего будущего.

— Но вы ничего не узнаете от Уайлда, — сказал Кайзерит. — Он просто убийца, Гуннар. Я сомневаюсь, что он сумеет ответить на наши вопросы, даже если нам удастся развязать ему язык. Он всего лишь… человеческий компьютер, запрограммированный в Лондоне. Его нельзя ни отклонить от курса, ни развернуть обратно. Его можно только уничтожить.

— Не откажите мне в маленьком одолжении, Лоран, позвольте мне решить этот вопрос самостоятельно. Я считаю, что мистер Уайлд достаточно умен и его нельзя считать просто слепым оружием. По крайней мере, мы можем выслушать его версию. Вы со мной согласны… Джонас, так ведь вас зовут? Я буду звать вас Джонас, а вы можете называть меня Гуннар, как и раньше. Вы не против?

— Почту за честь, — все еще с видимым трудом проговорил Уайлд.

Гуннар рассмеялся:

— Джонас означает «голубь». Должно быть, у ваших родителей было хорошее чувство юмора.

— Они были повстанцами.

Уайлд увидел, как доктор возвращается через большую дверь.

— Это ты, Клаус? Хорошо. Можешь начинать.

Доктор откинул Уайлду голову и стал втирать ему в подбородок какой-то жидкий состав, растворяя им клей и осторожно удаляя с лица фальшивые волосы.

— Я уверен, Джонас, теперь вы не откажетесь что-нибудь выпить, — весело заметил Гуннар. — Ульф, принеси нам еще по бокалу пунша. Может быть, хотите перекусить?

— Последнее, что я ел, были сандвичи Хельды.

— Это случилось больше тридцати часов назад. Наверно, вы умираете от голода, мой друг.

— Я на диете.

— Джонас, я настаиваю на том, чтобы вы поели. Хельда…

— Только не сандвичи, пожалуйста, — попросил Уайлд. — Мне нужно что-нибудь более существенное. Например, пару бифштексов и салат.

— Вы всегда отлично знаете, чего хотите, Джонас. Мне это нравится. Сможешь устроить нам пару бифштексов, Хельда?

— Смогу, Гуннар.

Хельда с ненавистью посмотрела на Уайлда.

— Хорошо. Прекрасно. И для Ингер тоже, если можно.

— Я не голодна, — поспешила заверить Ингер.

— Тебе надо поесть, дорогая. Боюсь, очень скоро тебе понадобятся все твои силы. Ну что, Клаус?

— Я закончил, Гуннар. — Клаус Эрнст вытащил из саквояжа зеркальце. — Посмотрите на себя, мистер Уайлд.

— Можете звать меня Джонад.

Уайлд погладил подбородок и отпил большой глоток пунша. Этот подслащенный напиток всегда напоминал ему пунш из тринидадского рома, в который добавили слишком много сахара.

— Давайте-ка посмотрим, сможете ли вы встать, — сказал Гуннар.

Уайлд с трудом выбрался из кресла; ему показалось, что на это ушло несколько минут. Комната еще слегка покачивалась, но теперь это смахивало скорее на утро после вечеринки, чем в самый ее разгар. Наконец, он почувствовал свои ноги.

— Попробуйте пройтись, — сказал Гуннар. — Только не заходите дальше кресел. Эрик, если мистер Уайлд окажется между последним креслом и этим канапе, тебе придется в него выстрелить. Я не хочу его убивать, просто выведи его из строя.

Эрик кивнул.

— Простите меня за это предупреждение, Джонас, — извинился Гуннар. — Но у меня до сих пор ужасно болит шея.

Уайлд дошел до последнего кресла и вернулся назад. Алкоголь пылал у него в пустом желудке. Кайзерит следил за ним, крепко вцепившись в подлокотники. Ульф стоял напротив, держа в каждой руке вместо оружия по бутылке пунша. Ингер дрожащими пальцами закуривала сигарету. Эрик прислонился к балюстраде, скрестив руки на груди и прижав тяжелый револьвер к левому предплечью. Только Гуннар сохранил полную невозмутимость и спокойно прислушивался к его шагам. Зал наполняло ровное журчание воды.

— А теперь подойдите ко мне и сядьте на диван, — сказал Гуннар. — Только на другом конце, подле Ингер. Ульф, отвези, пожалуйста, его инвалидное кресло. Эрик, ты хорошо видишь мистера Уайлда?