Координатор

Проверив вещи в повозке, я подогнал её к одному из дворов, тут прямо на земле, на носилках или просто одеялах лежали раненые. Мне загрузили четверых, как я и говорил, валетами, так им самим удобнее было. Тут подбежала медсестра, убедившись, что раненые устроены, и велела выводить повозку, и присоединится к санитарному обозу. Одиннадцать телег и повозок медленно покидая село направились к перекрёстку просёлочной дороге. К шоссе Владимир-Волынск-Луцк никто и не думал ехать, оттуда самая активная стрельбы была слышна. Что удобно, двигался я замыкающим, так что на миг остановившись у нужного места, быстро достал из тайника оружие с вещмешком, убрав их на передок телеги, закопав в соломе, вещмешок ещё и под голову раненого пристроил, и нагнав остальные телеги, так и следовал за ними. При обозе было две медсестры и военфельдшер, молодой парень в очках. Он и был старшим.

Мы двигались по просёлочным дорогам, тут беженцев хватало, брели бойцы и командиры, редкие подразделения что шли строем. Двигаться быстро не получалось, раненые страдали от тряски, но одну скорость идущего человека держали. В стороне моста, где я вчера пост видел, а мост автомобильный, железнодорожный в стороне был, шла активная стрельба, фактически бой. Тут или охрана отбивалась от немцев, или диверсанты перебили её, и теперь защищали мост от наших подразделений. Уже не угадаешь. А двигались мы к броду и к обеду оказались на месте, где пересекли реку, нас пропустили без очереди, и мы дальше вот так потихоньку проехали ещё километр, и встали на отдых. Пока медики занимались ранеными, я с другими возницами отвёл лошадей на водопой, обиходил их, и обтерев вернул на место, оставив пастись рядом с лагерем. Через час снова запрягли лошадей и двинули дальше. Санитарные обозы, это не на авто раненых перевозить, животина устаёт, ей отдых нужен. Однако пока двигались, и главное, немцев видели только в небе. А самолётов хватало и бои в воздухе проходили не раз. Я сам раз шесть видел до обеда. Когда наши немцев, а когда немцы наших. Причём, одного лётчика с простреленный грудиной, опустившегося на парашюте рядом с нами, мы приняли, военфельдшер остановил обоз, и с помощью одной медсестры провёл операцию. Прямо на месте, в чистом поле, лишь огородили одеялами, чтобы ветер пыль в рану не кидал. После этого перевязал, и уложил в одну из повозок, где раненые потеснились.

Наконец к вечеру мы добрались до железнодорожной станции, тут паника царила, огромное количество людей разных, беженцев, однако редкая цепочка красноармейцев раздвинула толпу, давая нам дорогу, и раненых начали грузить прямо на открытые платформы. Мало кому повезло с теплушками. Когда раненых и с моей повозки забрали, я отъехал в сторону, и решил покинуть станцию. Тем более возницы других телег поступали также, они были жителями того села, где стоял медсанбат, и явно планировали вернутся обратно. Однако мне с ними не по пути, поэтому я покатил по дороге дальше в тыл, на ходу жуя бутерброд с салом. Сделал его, есть хотелось. А то нам, отправив вывозить раненых, в неразберихе даже сухпай не выдали. Что было своё, тем и питались. А я ещё и раненых кормил. В принципе, осталось только на этот бутерброд и всё, припасов больше нет. Надо будет закупить в каком селе.

Народу на дороге хватало, я подсадил женщину с тремя детьми, а чуть позже ещё одну с двумя малышами, и так мы катили. Я старался держать скорость повыше, пока лошади держали темп, чтобы оставить между нами и немцами как можно большее расстояние. С одной часовой остановкой, нужно было лошадей напоить и дать попастись, мы укатили на двадцать километров, и вот двигались дальше. Скоро ужин, я планировал остановится в какой деревне, купить припасы, когда вдруг нас остановили. На обочине стоял паренёк, в городской одежде, лет семнадцати-восемнадцати, и улыбаясь, как идиот, смотрел на меня. А когда я подъехал, тот схватил коней под узды, и сказал мне:

– Протон шестнадцать дробь восемь. Киллер выходит на охоту.

Если я поначалу подумал, что это привет из прошлого бывшего хозяина этого тела, то тут понял, это не так. Голова буквально взорвалась болью, и я закричал, схватившись за неё. Мне вторили испуганные дети и женщины, которые испугались того что произошло. А в памяти одна за другой открывались заблокированные отделы, и я начал понимать, что происходит, простонал парнишке, что продолжал держать коней под узды:

– Какой же ты, Стёпа, гад.

– А что сразу я гад? Вань, сколько попыток эвакуировать тебя было? Сколько раз отключали от аппаратуры, и ничего. Я даже этого Дарта к тебе присылал, плод твоего воображения. Если бы ты надел браслеты, то вышел бы из игры. А то надоело ему жить, хотел старость в кругу близких встретить, – фыркнул тот.