Координатор

Воцарилось молчание. Андрей переводил взгляд с Насти в домашнем платьице на полосу обоев на полу. С кухни доносился запах пельменей. Их поставила вариться Катя. Душу вдруг защемило от чувства домашнего тепла и уюта. За надёжными стенами дома притаился враг. Он готов разрушить твой очаг. Он выпьет душевное тепло твоей семьи, как вампир!

Андрей почувствовал, что щёки горят. Мысли в голове вспыхивали, как следы от выстрелов тёмной ночью. Ким – чёртов ублюдок! Он ведёт себя так, будто взял в блокаду дом Андрея.

Андрей сдерживайся! – это был крик совести.

Той совести, которая каждый день заставляла вставать на колени перед ликом Христа и читать молитвы. А если Андрей не молился, то совесть медленно изводила его. – Сдерживайся, Андрей! Страсти надо сдерживать, иначе они уничтожат тебя.

Пошли они все! Надоели! – Так и Иисус, наверное, думал, изгоняя торговцев из храма плетями. – К чёртовой матери всё!

Телефон вдруг стал горячим. Настолько горячим, что Андрей разжал ладонь и тот с глухим стуком упал на пол, рядом с тазиком мутного клея. Андрей взглянул на ладонь – она покраснела от лёгкого ожога. Чёрт подери, что с телефоном? То принимает звонок в выключенном состоянии, то нагревается как печка!

Вдруг в телефоне включилась громкая связь. Анастасия вздрогнула. Она непонимающе переглянулась с Андреем.

В дверях застыла Катя с тарелкой в руках. На тарелке дымился разрезанный пельмень. Катя или Анастасия всегда приносили его на пробу Андрею. Эта маленькая семейная традиция был так приятна для него.

Катя застыла с тарелкой в руках и, так же как родители, неотрывно смотрела на валяющийся на полу мобильник…

– Ну, Андрей Иванович? Будем продолжать лениться, как телок деревенский? – Заорал голос Кима в телефоне.

Андрей не выдержал. Его никогда и никто не унижал при жене и дочери. В это даже не верилось, но это было правдой!

Андрей схватил трубочку отрезанного куска обоев. Один её конец он приставил к горячему, как пельмень на тарелке у Кати, мобильнику, а в другой заорал как в рупор

– Катитесь в жопу со своей поставкой, Ким! Если вы провалите её, это будет ваша забота, а не моя. И знаете что Ким Борисович? Я буду рад, если вы её провалите. Потому что вы меня задолбали! И если вы не умотаете на своём херовом мерине от моего дома, я закидаю вас собачьим говном!

Андрей выпалил всё это и подбежал к окну.

«Мерседес» Кима испарился.

– Ну, папочка, ты и матершинник у нас, – пробормотала Анастасия. Она вдруг звонко, словно с её плеч спала гора, рассмеялась. – Таким ты мне нравишься. Я даже боюсь тебя, папочка…

– Пап, а где ты собирался собачьи какашки брать? Вы же так мне и не позволили завести собаку? А ведь обещали. Я помню. Как только переедем в свой дом… – сказала Катя.

– Это ничего, – прошептал Андрей. – Я и сотой доли этому поганцу не сказал того, что подумал.

Когда Трофимовы прекратили смеяться, то чувствовали себя самой счастливой семьёй на свете. Потом они пошли на кухню и до отвала наелись горячих пельменей со сметаной и чёрным хлебом. Каждый проглоченный кусок Андрей мысленно благословлял.

У домашних пельменей был изумительный вкус отвоёванной свободы.

Ещё Андрей подумал, что если Катя вдруг решит завести собаку, то у него есть ошейник. Лежит себе в сейфе рядом с газовым револьвером…

Глава 11

– Всё полетело в тощую задницу! Провалили не только эту поставку, но и потеряли контракт с молдаванами! Они отказались работать с «Заводом стекла». Молодцы, блин, удружили, – выговаривал Сергей Владимирович Крайнев утром понедельника. Андрей брёл вслед за директором.

Крайнев рвал и метал. Его рыжие волосы словно подпалили с самого утра, и они горели, как облитые бензином.

Весь завод чувствовал себя виноватым, как один большой и глупый ребёнок. Рабочие ходили, понурив головы, а станки в цехах, казалось, работали тише, чтобы не привлекать к себе внимания рассерженного начальства.

Андрей с Крайневым прошёл весь «Завод Стекла», прежде чем понял, что директор пытается всю вину за срыв отгрузки стекла молдаванам возложить на него, а не на Кима.

Они прошли цех механической обработки стекла, где разномастные станки обрабатывали вертикали и горизонтали стекла. Визг и шум стоял такой, будто десять идиотов рашпилями возили по стеклу.

Андрей, пытаясь перекричать шум станков, рассказал о звонке Кима в выходной день.

Крайнев начал разоряться насчёт стратегической важности поставки молдаванам. Он, горячась, пытался объяснить, что тут замешана политика и принципы… Андрей кивал, естественно, а сам вспоминал душевную атмосферу, воцарившуюся дома, когда он «послал» Кима.

– То есть вы считаете себя не виноватым, Андрей Иванович? – спросил Крайнев, когда они шли мимо участка термообработки стекла.

Финская печка орала соплами охладителя силой несколько тысяч паскалей. Начальники поспешили ретироваться. Ощущение было такое, будто разговариваешь на взлётно-посадочной полосе для самолётов.

Они подошли к столу курилки, показавшемуся после звуков цеха оазисом тишины и спокойствия, закурили.

Андрей произнёс

– На сто процентов это вина Кима Борисовича…