Координаты неизвестны

— Постой! Надо сперва узнать, куда эти бандиты подадутся. Вот тогда-то и пойдешь. Не так ли, Александр Степанович? — хитро прищурив глаз, произнес железнодорожник.

В знак согласия Саня молча кивнул головой.

Минут через двадцать мимо будки проползли платформы с огромными автобусами мышиного цвета и несколько маленьких пассажирских вагонов, запорошенных снегом.

У Сани заколотилось сердце: автобусы были такие же, как и те, в которых «переселяли» его односельчан. Он их запомнил на всю жизнь. Увидел он и немцев: все они были в черных шинелях.

Старик напялил поглубже ушанку и, схватив метлу и лопатку, вышел из будки. Вернулся он нескоро, сообщил, что состав подали под разгрузку, и с досадой добавил:

— Горланят себе, мерзавцы, в вагонах, пьянствуют, наверное…

Снова зазвонил телефон. Старик сиял трубку.

— Стрелочник будки номер два слушает… Понятно, господин дежурный начальник: паровоз к колонке, потом на заправку и обратно к составу. Стало быть, скоро отбывает?.. Нет? Понятно, господин дежурный начальник.

Железнодорожник повесил трубку.

— Выгрузки нынче не будет. Состав остается у нас, — сказал он. — Придется тебе еще малость задержаться. Может, и разузнаю, куда они дальше подадутся. Посиди, милый, посиди еще маленько…

— А наши-то как там? Ждут меня, а я тут сижу. Еще подумают, случилось с нами что-нибудь…

— Ладно, — решительно ответил старик, — иди, Александр Степанович! Скажешь хлопцам: состав прибыл, подали его в тупик под разгрузку, но разгрузки нынче не будет. Может, завтра начнут, кто их знает… А вечером будто в санпропускник пойдут.

— Куда? — не понял Саня.

— В санпропускник, в баню, что на краю станции. Вот и все. Скажи — не разузнал старик, куда они направятся после разгрузки. Скоро я сменяюсь, так что пусть там наши поступают, как надумают. Пенял?

Саня быстро оделся, старик повязал ему голову платком, и они вышли из будки. У семафора расстались, и вскоре Саня скрылся из виду…

Юный разведчик точно передал все, что наказал ему старик. Этих сведений командиру отряда оказалось вполне достаточно, чтобы принять решение. Два батальона партизан получили приказ блокировать и полностью уничтожить немецкую особую команду в санпропускнике.

Уже совсем стемнело, когда батальоны подтянулись к станции и затаились в ожидании. Тем временем Саню вновь послали к стрелочнику. Но в будку он пришел не один. Его привел полицейский. С испугу старик поперхнулся печеной картошкой. «Попался, не дошел до своих», — подумал он, натужно откашливаясь.

— Не вовремя закашлялся, старый хрыч. Твой хлопец? — недружелюбным тоном спросил полицейский, растирая побелевшее от мороза ухо.

«Ну, крышка!» — решил про себя стрелочник и твердо ответил:

— Мой. А что?

— Вот тебе и «а что?», — передразнил полицейский. — Привел внука до дохтура, а пустил одного шляться по путям. Знаешь, где его сцапали? У того состава, что утром прибыл! Ходит и ревет, что есть силы: «Деда потерял! Заблудился!»

У старика отлегло от сердца. Он и впрямь подумал, что Саня заблудился.

— У-у, баловень, — напустился старик на мальчика, — вот огрею кочергой, будешь знать, как самовольничать! Я стрелки чистил, — продолжал он, обращаясь к полицейскому, — ему наказал дожидаться, а вернулся в будку — его и след простыл…

Для пущей убедительности старик замахнулся на «внука» кочергой. Саня смекнул, как вести себя, и будто от страха уткнулся лицом в угол.

Полицейский ухмыльнулся, прихватил дедову печеную картошку и ушел.

Старик хмуро уставился на Саню, ожидая, что он скажет в свое оправдание. Саня все рассказал, но умолчал о том, что не случайно зашел в тупик. А заглянул он туда в надежде увидеть того высокого голубоглазого немца, который спас его от смерти. Сказать об этом стрелочнику Саня не решился и поскорее перевел разговор на главное, ради чего пришел вторично.

— Надо, дедушка, узнать время, когда команда пойдет мыться.

Старик развел руками.

— Да нешто немцы мне об этом докладывают? — заворчал он. — Как это я могу узнать? Соображают там, что приказывают? Разве только дождаться того часа, посматривать? А иначе и не знаю, как поступить…

Решили посматривать. Старик часто выходил из будки то чистить стрелки, то заливать керосин в лампы, то еще за чем-нибудь, но немцы по-прежнему сидели в вагонах. Наконец стрелочник вернулся с сообщением, что немцы выходят из вагонов и строятся в шеренги.

— Давай, Саня, мотай быстрей! Скажи хлопцам, бандюги отправляются в баню. Запомни время: сейчас без десяти десять. Понял? Беги…

Саня мгновенно оделся и скрылся в темноте. Старик долго стоял у будки, прислушиваясь, не раздастся ли окрик полицейских, не прогремит ли выстрел? Но кругом было тихо. «Должно быть, благополучно ушел малец», — с облегчением подумал он и, хотя давно уже продрог, в будку не заходил, все прислушивался.

Прошло около часа, как ушел Саня, а тишину по-прежнему ничто не нарушало. Старик начал волноваться. «Могут не успеть! Помоются бандюги, тогда труднее будет с ними совладать», — размышлял он и так и не услышал, как к санпропускнику подкатили на санях партизанские роты.