Коп из захолустья

– Точно, – вспоминает русский. – И опять и без медали, и без трибунала… Знаешь, погоди-ка, есть у меня одна идея!

Я вот что-то даже и не сомневался.

Еще на Сером Фьорде, помогая Владу «по хозяйству», я накрепко уяснил: у хорошего русского флотского баталера есть все. А если он говорит, что чего-то нет – значит, просто не хочет давать. Да, «лишнего» комплекта тяжелой брони у Влада нет, но есть куча запасных частей. Шлемов, кирас, наручей, поножей… И далеко не все они значатся в ведомостях и описях имущества. Некоторые – просто лежат, чтоб были. Чтоб понадобилось внезапно и – вот оно, есть. А пока не понадобилось, то официально вроде как и нету. И из всей этой neuchtenki в случае необходимости вполне можно собрать, ну, к примеру…

– Значит, смотри, Нат. Это, конечно, не «Муромец». Тут большая часть «железа» от ТДШБ – тяжелой десантно-штурмовой брони. Предыдущее поколение. Но! По прочности не уступает, боевой интерфейс – тот же. Разве что скорость чуть ниже и батареи хватит не на сутки, а часов на четырнадцать.

– Мне достаточно. А с оружием что?

– Вот неучтенного оружия у меня нет, – разводит руками мичман, вернее, уже старший мичман. – Тут пойдет бюрократия. Пиши мне расписку, как положено: я, имя-фамилия, звание-должность, номер служебной «бляхи»… Мол, так и так, получил по описи от старшего мичмана Стрельникова Вэ-Вэ… И дальше перечислишь, что я тебе выдам, с указанием табельных номеров…

– Думаешь, прокатит?

– Вот и посмотрим, – вздыхает русский. – Да плевать, собственно. Дальше фронта не пошлют. Жизни хороших людей дороже. И, к слову, ты вот в этом тряпье собираешься в броню лезть? Не советую.

Оглядываю себя. Да уж… Еще вчера вечером на мне был дорогой, отлично пошитый и подогнанный костюм. Сейчас к нему только определение «тряпье» и подходит. И ботинкам вот-вот конец придет.

Ситуацию и тут спас Влад и его запасы. Светло-оливкового цвета комбез-поддоспешник, «союзнические» ботинки. Интересно, кого это мичман ради меня обокрал? Нужно будет потом, если доживу, как-нибудь компенсировать, а то неудобно получается. А еще Влад обезболил, залил специальным клеем мою основательно распухшую и набрякшую бровь и скрепил ее четырьмя скобами медицинского степлера. Военно-полевая хирургия во всей красе… Зато левый глаз открылся!

– Влад, там клей еще остался?

– Есть немного, а что?

Забрав у русского наполовину выжатый тюбик, выдавливаю из него остатки клея на левую нагрудную пластину кирасы, и, прямо поверх двуглавого орла с мечами в лапах клею к ней свой полицейский жетон. Немного криво, но – сойдет.

– А краска есть в твоем хозяйстве?

– Какая нужна?

У Влада точно есть все.

– Красная, синяя и белая.

– Это ты пошутил так, что ли? – фыркает он. – Есть ли на русском военном корабле краска цветов российского триколора… Юморист, blin!

– Тогда флаг конфедерации мне нарисуй на… Да хоть на правом наплечнике.

– Сделаем, – кивает Влад. – Звезд у вас там сколько на флаге? И это… Со звездами мороки много… Можно я просто белые точки намалюю?

– Тринадцать у нас звезд, – вздыхаю я. – Черт с тобой, малюй точки.

Вот на что я нарваться не ожидал, так это на танк. Легкая пехота, десантники в тяжелых «Серафимах»… Но – ТАНК!!! Бог ты мой! Да они разве что в совсем глухих и бедных колониях остались! А тут – ничего, вполне такой бодрый «Кайман» – легкий десантный танк армии США… Снятый с вооружения лет двадцать как… Или янки кроме армейцев еще и контракторов подтянули? У наемников такая техника вполне может быть в ходу…

Обо всем этом я успел подумать уже потом. А сперва просто шарахнулся в сторону, под прикрытие стены дома, из-за которого мгновение назад выскочил на эту улицу. И очень вовремя. Потому что наводчик в танке оказался бывалый и с выпущенным им снарядом я разминулся буквально на какие-то метр-полтора. А орудие у «Каймана» пусть и устаревшее, но…Четыре и семь десятых дюйма[113] – это по-прежнему очень и очень серьезно.

Взрывной волной меня отбрасывает в сторону и я, пролетев сквозь выбитую взрывом витрину, влетаю в помещение маленького магазинчика «Севен-элевен»[114] и всей немалой массой «доспеха» обрушиваюсь на… Кажется, это был холодильник с прохладительными напитками и пивом.

На экране боевого интерфейса длинный список повреждений. К счастью – ничего критического и почти все перекрывается дублирующими цепями. Кое-что я и сам вижу, без помощи техники: забрало шлема потрескалось, отчего изображение, выведенное на его внутреннюю поверхность, дрожит и помаргивает. Чудом жив остался, чудом. Так страшно мне со времен чертова Серого Фьорда не было. Сердце молотит в грудную клетку изнутри, будто вырваться хочет, в глотке пересохло.

Вслепую, на ощупь, шарю рукой по полу вокруг себя, пока не натыкаюсь на целую, не разбившуюся бутылку. С чпоканьем отлетает в сторону пробка. Подняв забрало шлема, подношу горлышко бутылки к губам.

Глыть, глыть, глыть. Бог мой, до чего же хорошо! Ледяная минералка с шипением прокатывается по пищеводу. Я в раю!

– Мистер, вы кто?

Оборачиваюсь на голос. Из-под прилавка выглядывает молодой, лет двадцати, не старше, продавец.