Копайте глубже

Зарывшись носом в прелые листья и обхватив голову руками, я с ужасом прислушивалась к перестрелке. Там, наверху, шла настоящая война: раздавались длинные автоматные очереди, резко щелкали пистолетные выстрелы. Я лежала на дне ямы, чутко прислушивалась к звукам боя и происходящее вокруг казалось нереальным. Такое не могло поисходить со мной, примерной девочкой, отличной студенткой и законопослушной гражданкой.

"Это бред, белая горячка!" - утешила я себя. "Этого не может быть, потому, что не может быть никогда" всплыла в голове избитая цитата из классика.

Пока я разбиралась сама с собой, перестрелка наверху стихла. Полежав ещё немного в ставшей уже родной яме, я на животе вы-ползла из нее. Стоя на четвереньках, чутко прислушалась, но кроме обычных звуков леса, ничего, не различила.

"Надо пойти и посмотреть, что там с Севой" - подсказала я себе. Вставать во весь рост мне страшно не хотелось, поэтому я, как стояла на четвереньках, так шустро и заспешила вперед. Пробежав приличное расстояние, я высунула голову из кустов и настороженно огляделась. Наша машина стояла на прежнем месте, рядом, привалившись спиной к колесу, примостился Сева, на коленях у него лежал автомат. Он увидел меня и через силу ухмыльнулся:

"Жива? Топай сюда."

Меня не нужно было просить дважды, я так рада была увидеть Севу живым, что ходко поползла в его сторону.

"Ты чего на коленях бегаешь?" удивился он.

"Так удобнее, да и успела привыкнуть за сегодняшнюю ночь, то и дело на коленях стою." - отмахнулась я и испуганно замерла.

У Севы левое плечо и рукав промокли от крови, говорил он с трудом, и улыбался через силу, только, что б меня не испугать. Зря он старался, я все равно уже испугалась.

"Севочка, что они с тобой сделали?" - запричитала я, забыв и об опасности и обо всех врагах.

"Ну, что ты, Ирка, успокойся. Ничего страшного, зацепило немножко."

"Как же, немножко!" - не согласилась я, "вон вся рубашка в кровищи."

"Это только с виду страшно, а так-царапина. Но машину я вести не смогу, тебе придется."

"А эти как же?" - насторожилась я и для ясности кивнула в сторону просеки.

"С ними все в порядке, не бойся. Лучше помоги мне в машину сесть."

Все его уверения не стоили ни цента, рана была серьезной, это было ясно даже такой дурочке, как я. Он слабел прямо на глазах и когда с моей помощью, наконец, улегся на заднем сидении, силы окончательно покинули его. Устроив его со всеми возможными удобствами, я уселась за руль и тут же взвизгнула, почувствовав под собой что-то твердое. Я выскочила из машины и с возмущением уставилась на лежащий на сидении пистолет.

"Совсем с ума сошел! Разбрасывает оружие, где попало!" - процедила я сквозь зубы, сунула оружие в карман куртки и снова села за руль.

От волнения руки слушались плохо, я никак не могла завести мотор, поэтому решила посидеть пару минут и успокоиться. Тут я вдруг вспомнила про автомат, который так и остался валяться на траве и снова выскочила из машины. Брать его в руки мне, ох как, не хотелось, но не бросать же добро, поэтому я схватила его и сунула в салон между сидениями.

Когда мы, наконец, тронулись, уже совсем рассвело, да и ехала я, боясь растрясти Севу, очень медленно, поэтому, человека на дороге я увидела издали. Широко раскинув руки, он лежал на спине рядом с машиной, а чуть поодаль стояла машина с распахнутыми дверцами. Я выключила мотор и через лобовое стекло уставилась на телое. Объехать его возможности не было, а переехать человека, пусть даже мертвого, я не могла.

"В чем дело, Ира?" - раздался голос сзади.

"Там человек лежит" - прошептала я.

"Объехать нельзя?"

"Объедешь его, как же! Он посреди дороги лежит!"

Потосковав немного, я со вздохом выбралась наружу и медленно направилась к лежащему. Настороженно оглядываясь, я приблизилась к трупу, глянула ему в лицо и ахнула. Это был Витек. У меня не было ни малейшей охоты трогать его, но выбора не оставалось, поэтому я подхватила тяжелое тело под мышки и пыхтя поволокла в просвет между кустами.

Мне спасла жизнь густая листва и Проведение. Я затащила Витька в кусты, где намеревалась его оставить, и уже собралась возвращаться, как тишина предрассветного утра неожиданно взорвалась сухими пистолетными выстрелами и яростным криком Севы:

"Ирка, ложись! Падай, мать твою!"