Копье Дракулы

– Никочка, ты же знаешь, что у нас с папой дела идут не очень хорошо, – затараторила Виктория. – Поэтому мы решили выгодно сдать нашу квартиру и переехать жить в бабушкину квартиру, к тебе. Ты не против?

Вот тут Ника и возрадовалась предусмотрительности бабушки Веты, заставившей внучку приватизировать квартиру на себя.

– Против, – сухо ответила Ника и повесила трубку. Она была беременна, интоксикация брала свое, и ее тошнило даже без голоса Вики. Год назад Ника по уши влюбилась в молодого лейтенанта Владимира Соколова, только что выпустившегося из училища. Прадед Володи, штабс-капитан гвардейского Семеновского полка погиб на Первой мировой войне. Дед, майор Рабоче-Крестьянской Красной Армии, сгинул в зловещем Мясном Бору. Отец, капитан Советской Армии, погиб в Афганистане.

– Ни один офицер Соколов не умер в своей постели, – серьезно сообщил Володя, когда они подавали заявление в ЗАГС. – Тебя это не пугает?

– Нет! – решительно ответила Ника. – Я люблю тебя!

Любое сказанное слово оставляет свой след. В рождественские праздники 1995 года лейтенант Соколов погиб в Грозном. Но Ника не жалела ни о чем. В сентябре 1994 года умерла бабушка Вета. Со смертью Володи ушел последний человек, которого она любила в этом мире. И сейчас только зародившаяся в ней жизнь, ее и Володи продолжение, держала ее в этом мире. Все остальное перестало для нее существовать.

До родителей настрой Ники не дошел. На следующий день они заявились на квартиру вдвоем, да еще и с вещами.

– А мы приехали, Никочка! – пророкотал папаша приятным баритоном, которому ни годы, ни чрезмерное увлечение алкоголем не сумели нанести заметного ущерба. – Вещей у нас немного, как видишь, всего несколько чемоданов. Мы расположимся в бабушкиной комнате, и ты нас даже не увидишь.

Нику затошнило, и она побежала в туалет. Когда ей полегчало, она вышла в коридор. Предки с довольным видом затаскивали чемоданы в прихожую. Ника молча прошла мимо них в бывший кабинет дедушки, достала из шкафа охотничье ружье и вернулась в прихожую.

– А ну пошли отсюда на хер! – велела она, взводя курки.

– Никочка, ты что?! – опешил папаша.

– Пошли на хер, и чтобы я вас больше не видела и не слышала! – закричала Ника и спустила курок. Патронов в стволах не было, это Ника знала точно. Но сухого металлического треска курка оказалась достаточно, чтобы Виктория упала в обморок.

– Ты с ума сошла?! – заорал папаша, суетясь вокруг лежащей на полу Виктории. – Виктоша! Боже мой! Ты ее убила! Вызови «Скорую»!

Ника молча прошла мимо, открыла дверь и вышвырнула ближайший чемодан на лестничную клетку. За ним последовали остальные. Папаша ошеломленно наблюдал за действиями Ники. Покончив с чемоданами, Ника коротко приказала:

– Теперь вытаскивай ее отсюда, и чтобы больше я вас не видела.

– За что ты так нас ненавидишь? – жалобно поинтересовался папаша.

– Ненавижу?! – брезгливо повела плечами Ника. – Вас просто нет! И не было. Ясно?

– Такая же сука, как теща, – пробормотал папаша, подхватывая на руки Викторию и с трудом выволакивая ее из квартиры.

Ника захлопнула дверь. Из-за двери донесся истерический выкрик пришедшей в себя Виктории:

– Когда-нибудь и тебя точно так же вышвырнут из квартиры твои дети! Если они у тебя будут, мерзавка!

Как ни странно, последняя фраза вызвала у Ники улыбку. Она подошла к зеркалу, потрогала рукой живот. «Будут, Вика, будут! Назло тебе будут. Бабушка Вета хранит меня с Того Света. И ожерелье поможет. Должно помочь».

Ника родила в положенный срок мальчика и назвала его Володей, в честь отца. Пусть будет еще один офицер Российской армии Владимир Соколов!

Ника жила тем, что пускала жильцов в свободные комнаты: благо, в четырехкомнатной квартире их было достаточно. Еще в 1992 году она начала было заниматься бизнесом на деньги из сбережений бабушки Веты, но бизнес в условиях либерально-бандитской экономики девяностых не задался. Ника попыталась исправить положение, заняв крупную сумму у своего бывшего одноклассника Сергея Мартынова, но и эти деньги словно растворились в экономическом пространстве «свободной» России – освобожденной «борцами за свободу, демократию и права человека» в первую очередь от морали, чести и совести. А затем наступило время платить по счетам.

Однажды вечером Мартынов с двумя мордоворотами заявился на квартиру Ники.

– Лапонька, пора платить! – ласково сообщил он, уютно располагаясь в кресле.

– У меня сейчас нет денег, – пробормотала Ника. Мартынов выразительно оглядел стены и комнаты и снисходительно сообщил:

– Не переживай! Эта хата вполне покроет долг. Но вот как быть с процентами?

– Какими процентами? – вскинулась Ника. – Ты одолжил мне деньги без всяких процентов!

– Да, но на год, – подчеркнул Мартынов. – Только на год. А через год пошел процент. Лапонька, ты уже два года сидишь на счетчике, и на сегодняшний день твой суммарный долг в два раза превзошел первоначальный. Улавливаешь?

– Что же ты беспредельничаешь, Сережа? – тихо спросила Ника.