Копьё Маары

Енисея прекратила упаковывать нож в ножны, взглянула на девочку. Катя и Ярослава замерли:

– Какой такой другой дух? Это тебе тоже дедушка твой сказал?

Аякчаана снова кивнула:

– Я его всегда чувствую, моего дедушку. Поэтому у него и спросила. Он сказал, да я и сама вижу… – Внучка шамана посмотрела мимо Кати. – Он рядом с Катей стоит, за ее спиной…

Катя отшатнулась, будто ее кипятком ошпарили. С опаской посмотрела через плечо, на каменную кладку. Конечно, никого там не обнаружила. Облегченный вздох вырвался у нее из груди. Истр присвистнул, с сожалением посмотрел на темноволосую девочку и выразительно покрутил пальцем у виска. Но та продолжала смотреть на пустое место за Катиной спиной.

Ярослава сочувственно дотронулась до ее руки:

– Аякчаана! Очнись! Ты, верно, малость не в себе… Столько переживаний… Какой дух? Нет здесь никого.

Но та не обратила на нее никакого внимания.

– Это парень… – прошептала внучка шамана. – Он говорит, что он не может ничем помочь, пока Катя его не вспомнит. – Ее взгляд стал тяжелым, будто прожигал темнотой. – Не вспомнит и не простит.

Внучка шамана говорила очень убежденно.

– Говорит, он ее ждет здесь уже целую вечность. – Аякчаана застыла, не мигая.

– Да ты выдумываешь все, – неуверенно пробормотала Катя, на всякий случай отползая к противоположной стене.

Аякчаана упрямо мотнула головой.

– Ему на вид столько же лет, сколько нашей Енисее. Темненький такой, симпатичный. Волосы не очень короткие и не очень длинные. Немного вьются. Челка длинная. Глаза серые, светлые… Непримиримые.

– А как зовут его? – Катины глаза округлились от ужаса, потому что она заранее знала ответ.

– Антон…

* * *

Ирмина ежилась от холода – она снова чувствовала его; тело, возвращенное Тенью, предательски дрожало. Рядом, всего в паре шагов, замерли три стражника – сгустки мрака с горящими глазами. Их ледяные доспехи поблескивали в свете факелов. На любое движение пленницы они оглядывались на нее, и тогда женщина чувствовала, как ее прожигает насквозь, сжималась и забивалась дальше в угол.

Она никогда не подумала бы, что те истуканы… такие истуканы! О, она все еще изнывала от бессилия, вспоминая, как в сотый раз пыталась объяснить им то, что от них требовалось, – вбить в их каменные головы, что их остров умирает, а копьё, которое они хранят, может их спасти.

– Только отдайте его мне, – шептала она каменному стражу. – И я спасу вас. Я знаю как.

Ирмина надеялась, что истукан не заметит фальши в ее голосе. Тот, нахлобучив каменную шапку, сверкал потускневшими от старости глазами. И молчал.

– Мне… Мне… Мне… – подхватило эхо, а истукан сощурился и вздохнул, будто не мог разобрать ни единого слова.

Ирмина уже готова была потерять терпение, когда Каменные люди один за другим прошептали:

– Знаем… Знаем… Знаем. Мрак к мраку.

Это немного успокоило ведьму.

– Так отдайте. – Она властно протянула руки, отметила, как подрагивают от нетерпения кончики пальцев.

– Девочка… Девочка… Девочка… принесет, – прошелестели они. – Жди.

Три дня – слишком мало, чтобы все успеть. И ждать она не могла. Ирмина почувствовала это:

– Отдадите копьё, приведете, куда я скажу. – Она сняла с головы платок, подбросила в воздух. Тонкая ткань, подхваченная ветром, медленно опустилась к основанию истукана. – Где я буду, туда и приведете, по платку приведете. Поняли ли? А не то…

Она коснулась земли, отправив вглубь свою разрастающуюся злобу. Земля застонала, затрещала, крошась от ведьминого гнева. Где-то вдали, на побережье, с протяжным гулом ушли под воду огромные валуны – собратья оживших по ее велению истуканов. Остров в самом деле умирал.

– Поняли… Поняли… Поняли… – торопливо шелестели камни, тускнея.

Ведьмин платок – тонкое кружево мрака и черной волшбы – растаял на камнях, словно впитался в них.

Ирмина удовлетворенно кивнула – сама Судьба дала ей шанс одним ударом поквитаться с сестрой и заполучить желаемое. Захочет ли тень из навьего мира выполнить свое обещание, нет ли – уже не важно, она получит то, что ей нужно.

Прильнув к камням, ведьма приложила к ним ладони, почувствовав, как содрогнулась порода под пальцами, как оплавилась, подобно теплому воску.

– Затумань тропу, отведи глаза, затеряй пути, чтоб вперед не пройти. Завяжи узлом все дороги темные, ослепи все камни путевые, чтоб ни врозь, ни порознь, ни вперед, ни назад, а только по моему велению. Приведи ко мне под белы рученьки, где бы я ни была.

Она и сейчас помнила то чувство, когда сила, оставленная Тенью, полилась в камни. Голова чуть закружилась от слабости – она отдала почти всю ее.

И сейчас, спустя всего пару земных дней после этого, жалела: сейчас бы ей та сила пригодилась куда больше, чем каменным истуканам, запутавшим все подряд, – у девчонки копья не оказалось.

И сейчас ей придется спасаться самой.

Ирмина посмотрела на навьего стражника.

– Я хочу видеть Мару, отведите меня к ней, – прошептала. – Я ей все объясню.

– Пойдешь, когда позовут…

– Что со мной будет? – Она привстала, поправляя одеяние.

Стражник не ответил.