Копье Нептуна. Арабская весна. Первая и вторая книги (СИ)

— Вы совершенно правы, брат… После того, как китайская армия войдет на территории варварства и беззакония — ни про какой ислам не может быть и речи, это пережиток варварства и он должен быть искоренен.

— Но как же люди, которых мы поддержим? Эти… варвары. Они могут приобрести большую силу и стать опасными уже для нас. Американцы поддержали их против Советского союза — а теперь и сами льют кровь уже больше десятилетия.

— Они расчистят нам дорогу, брат. Большинство из них — погибнет в схватках с американскими империалистами за освобождение своих стран. Наша цель — месторождения Залива и не более того. Новое жизненное пространство для китайской нации. Что же касается исламистов… боюсь, нам придется применить к ним самые радикальные методы перевоспитания. Думаю, корейские товарищи не откажутся нам помочь в этом.

На китайском сленге, языке китайских коммунистов — «радикальные методы перевоспитания» означали поголовное уничтожение. Угнетение американских империалистов, наивные попытки Советского союза построить коммунизм — все это ничто по сравнению с «культурной гегемонией» китайцев, которая ожидала арабов. Представление о том, что несло народа Востока китайское «освобождение от американской оккупации» — могла дать лишь Зимбабве, где победивший в восьмидесятом белых колониалистов с помощью китайцев машон Роберт Мугабе в восемьдесят втором начал операцию «Летний дождь» — геноцид матабелов, с которым бок о бок сражался с белыми еще три года назад. С помощью китайских и северокорейских инструкторов было истреблено более половины матабелов, людей вырезали целыми семьями, целыми деревнями, с сатанинской жестокостью уничтожали скот, дома, отравляли колодцы. Все это — делалось в собственной стране…

— Да… думаю без этого не обойтись — вздохнул «черный дракон» — ты совершенно прав, брат, без этого не обойтись.

Несмотря на коммунистическую риторику — китайцы были подлинными националистами, они говорили о национально-освободительной борьбе только потому, что это соответствовало их интересам. Что же касается «радикального перевоспитания» — в этом китайские товарищи, с их первым местом по казням и вырезанию органов у казненных — были готовы превзойти в жестокости матерых эсэсовских палачей.

— Есть дело, о котором я тебя хочу попросить, брат…

— Говори — сказал Черный дракон.

— Нужно начать усиливать группировку, направленную против России. Сделать ее максимально мобильной, усилить новой техникой, боевыми самолетами и вертолетами. Провести учения по форсированным маршам на длительные расстояния. Нужно создать мобильную группировку вторжения…

— Но зачем? — изумился Черный дракон — ты же только что говорил…

— И не отказываюсь от своих слов, брат… — лукаво подмигнул ему Белый дракон — но мы должны отвлечь внимание американских варваров. Американцы глупы. Как только мы дадим им понять, что собираемся напасть на Россию — они поддержат нас во всем. И на наши действия в Пакистане не будут обращать никакого внимания. Пусть он сукин сын — но он наш сукин сын — так сказал один из их правителей. А потом… эта группировка совершит форсированный марш на запад… и когда американцы поймут, в чем дело, будет уже поздно…

Черный дракон засмеялся.

— Прости, что я усомнился в твоем уме, брат. Воистину, твоя хитрость достойна великого Сунь Цзы. Но как же быть с Россией?

Белый дракон пожал плечами.

— Зачем воевать за то, что можно просто купить? Да и русские земли — ничто по сравнению с тем, что ждет нас в великом марше на запад…

Результат войны во Вьетнаме — падение Юга и объединение Вьетнама — был вовсе не предопределен историей. Те, кто поднялся против властей в Южном Вьетнаме — далеко не всегда были коммунистами. Часто это были патриоты, которым не нравилось то что на их земле находятся американцы. Или люди, уставшие от режима Нго Динь Дьема с его коррупцией и прочими эксцессами. Даже среди коммунистов Южного Вьетнама — далеко не все выступали за объединение страны, равно как и северные коммунистические элиты не хотели делиться властью с элитами южными.