Копье Пустыни

Рожер внезапно представил, как обнаженные поющие девушки душат его в ванне, и нервно хохотнул:

– Мой учитель говорил так: хорош цветок, да остер шипок.

Аманвах склонила голову набок:

– Не понимаю.

Рожер с трудом сглотнул:

– Я лучше сам искупаюсь.

Девушки захихикали под покрывалами.

– Ты уже видел нас без одежд, нареченный, – заметила Сиквах. – Боишься, как бы чего не увидели мы?

Рожер покраснел:

– Дело не в этом, просто я…

– Не доверяешь нам, – докончила Аманвах.

– А с чего мне вам доверять? – вспылил Рожер. – Вы притворялись невинными овечками, которые не знают ни словечка по-тесийски, а потом попытались убить Лишу, и оказалось, что понимаете все. Откуда мне знать, что в этой ванне нет смоляного листа?

Девушки снова коснулись лбами пола.

– Если таковы твои чувства, убей нас, нареченный, – предложила Аманвах.

– Что? – поразился Рожер. – Я никого не собираюсь убивать.

– Ты вправе нас убить, – возразила Аманвах, – и ничего иного мы не заслуживаем за свое предательство. Та же судьба ждет нас, если ты нас отвергнешь.

– Вас убьют? Родственниц самого Избавителя?

– Это сделает либо Дамаджах за то, что мы не смогли убить госпожу Лишу, либо Шар’Дама Ка – за то, что пытались. Только в твоих покоях нам ничего не грозит.

– Вам здесь ничего не грозит, но это не значит, что меня надо купать.

– Мы с кузиной не хотели оскорбить тебя, сын Джессума. Если ты не хочешь взять нас в жены, мы пойдем к моему отцу и во всем признаемся.

– Я… не уверен, что готов согласиться.

– Сегодня ночью не обязательно на что-то соглашаться, – сказала Сиквах, – не считая песни об Ущербе и ванны.

Красийские девушки одновременно опустили покрывала и запели. Их голоса оказались ничуть не хуже, чем запомнилось Рожеру. Слов он не понимал, но воинственная мелодия говорила о мужестве во мраке ночи. Девушки встали, подошли к нему, ласково подвели к ванне и раздели. Вскоре он уже сидел в исходящей паром воде, и боль в его мышцах стихала. Девушки оплели его паутиной музыки – такой же чарующей, как та, которой он окутывал демонов.

Сиквах повела плечами, и черное шелковое платье упало на пол. Рожер разинул рот, а Сиквах повернулась к Аманвах, чтобы расстегнуть ее одежды.

– Что вы делаете? – спросил он, когда Сиквах забралась в ванну перед ним, а Аманвах – позади.

– Как что – купаем тебя, – ответила Аманвах и снова запела, поливая его горячей водой из миски. Сиквах тем временем взяла щетку и кусок мыла.

Она уверенными ловкими движениями соскребала с него грязь и кровь, разминала уставшие мышцы, но Рожер почти не замечал, что она делает. Он с закрытыми глазами наслаждался голосами и прикосновениями, пока руки Сиквах не погрузились глубже. Рожер подскочил.

– Тсс, – коснулись его уха мягкие губы Аманвах. – Сиквах – искусная постельная плясунья и уже познала мужчину. Прими ее в дар в честь Ущерба.

Рожер точно не знал, кто такие постельные плясуньи, но догадывался. Сиквах прильнула к его губам, опустилась к нему на колени, и он задохнулся.

Лиша не знала, что спальня Рожера находится прямо под ее спальней, пока не услышала крики Сиквах. Сперва она подумала, что девушке больно, рывком села на кровати и потянулась за фартуком, но потом сообразила, что это за возгласы.

Она попыталась снова уснуть, но Рожер и девушка продолжали беспечно шуметь. Лиша накрыла голову подушкой, но и это не помогло.

Она была не слишком поражена. Скорее удивительно, что на это потребовалось столько времени. Утрата невинности Сиквах всегда казалась Лише подозрительной. Инэвера так настаивала на проверке девственности! Сыграть на рыцарских чувствах Рожера, заманить его в брачные сети – что может быть проще? В конце концов, он всего лишь мужчина.

Лиша фыркнула, понимая, что это только одна сторона медали. Без Инэверы тут не обошлось.

По правде говоря, хотя Лиша не одобряла многоженства, она считала, что Рожер окажет на девушек положительное влияние. Да и ответственность за семью поможет ему повзрослеть. Если он хочет именно этого…

«Даже если он этого хочет, я не обязана это слушать», – подумала она, вскочила с кровати, вышла в коридор и выбрала одну из множества пустых спален на своем этаже. Она с наслаждением укрылась одеялом и приготовилась провалиться в сон, но звуки распалили ее воображение. Полураздетый Джардир; его мускулистое тело, покрытое живой вязью меток. Интересно, от них покалывает пальцы, как от рисунков Арлена?

Когда она наконец забылась, ее посетили сладострастные грезы. Во сне она снова ощутила жар очага, у которого они с Гаредом обжимались на полу гостиной дома ее родителей. Заглянула в волчьи глаза Марика. Растаяла в жарких объятиях Арлена.

Но Гаред и Марик предали ее, а Арлен отверг. Сон превратился в кошмар. Лиша заново переживала во всех подробностях тот вечер на дороге, когда ее изнасиловали трое. Слышала их насмешки; чувствовала, как ее дергают за волосы, как ерзают у нее между ног. Она вытеснила эти воспоминания, но знала, что они – ужасная правда. И все это время видела ухмылку Инэверы во время порки.