Копье Судьбы

Потом грустные мысли заканчивались, слезы высыхали. Остатки логики давали о себе знать: подумай, во времена отсутствия памперсов мамочкам приходилось еще хуже. И продолжала вертеться все та же карусель: покормить, переодеть, погулять, поиграть, укачать, снова покормить.

«Больше ничего уже не будет, как раньше, – когда хватало энергии на мысли, думала Вронская. – Я очень рада, что есть Даринка. И вместе с тем мне так больно, что я больше не смогу просто сесть в машину и поехать куда глаза глядят или говорить, забыв обо времени, с интересным собеседником. Да, до рождения ребенка я не имела привычки шастать ночами напролет со случайными знакомыми. Но теперь, когда я уже никогда не смогу ничего такого себе позволить, мне в этом видится огромная ценность».

Одна из истерик оказалась уж очень долгой и выматывающей. Вронская кормила ребенка и ревела, укачивала девочку, и слезы продолжали литься, мыла попку и стонала. А потом с Даринкой на руках включила компьютер. И, чувствуя себя кукушкой, дрянью и всей мерзостью мира, набрала в поисковике: «Ищу няню-домработницу на полный день в Москве».

Так появилась Света. Жить сразу стало легче и противнее…

…Когда доченька уснула, Лика положила ее в кроватку, отодвинула дверцу шкафа и с глубокомысленным видом уставилась на немногочисленные костюмы.

Черный? Или синий в белую полоску? А может, джинсовый бордовый? Такое чувство, что все это она надевала уже миллион раз. И весь этот миллион – именно вчера.

«А что делать? – подумала Вронская, вытаскивая вешалку с бордовым костюмом. – Мои многочисленные обтягивающие джинсы и свитера на меня уже налезают, но видок еще тот – в бедрах поправилась, грудь огромная. Вот и пригодились костюмчики для деловых мероприятий, которые я до родов не любила ни покупать, ни носить. Пиджаки удачно скрывают, что я теперь особенно хороший человек».

Переодевшись, она расчесала короткие светлые волосы, мазнула по ресницам зеленой, в тон глаз, тушью. Накрасила губы прозрачным блеском, пахнущим черникой. И быстро-быстро, пока совесть не запустила шарманку упреков, выбежала из квартиры. В май, солнце, шум. В жизнь…

Лика завела двигатель своего голубого «фордика», взяла сотовый телефон, набрала номер следователя Владимира Седова.

Она собиралась встретиться с ним еще до родов по очень важному вопросу.

Наконец-то в России долгие разговоры о создании Следственного комитета перешли в стадию практической реализации. Комитет, после многочисленных дискуссий, был сформирован и начал работать. В связи с этим изменились функции прокуратуры, появились новые нюансы в работе следователей. Очень многое стало по-другому, начиная от названия должностей и заканчивая процессуальными особенностями.

Обложившись новым Уголовно-процессуальным кодексом, нормативной базой по Следственному комитету и распечатками интервью руководителей «свежеиспеченной» структуры, Вронская пыталась понять, как же ей теперь в романе представлять героя, списанного с того же Седова. Выходило, что «следователь прокуратуры» уже неправильно, надо «следователь СО такого-то района СУ СК при прокуратуре РФ по Москве». Очень милая должность, и как легко ее запомнить! Всего ничего! СО – следственный отдел, СУ СК – следственное управление следственного комитета.

И чем дальше в лес – тем больше дров… Запутавшись в том, кому теперь подчиняются следователи, Лика решила подъехать к Седову, чтобы тот все объяснил человеческим языком. Они даже договорились о встрече, но Даринка норовила выбраться из живота раньше срока, и Вронской пришлось ложиться в больницу на сохранение. До появления няни о встрече с приятелем было нечего и думать. Зато теперь Володя уже никак не отвертится!

Следователь трубку снял быстро, но к идее встречи отнесся скептически.

– Да почитай ты УПК, там все написано.

– Читала, ни фига не поняла.

– Знаешь, а ничего, в сущности, не изменилось, – продолжал ворчать Володя. – Как работали, так и работаем.

Конечно же, она его все-таки уболтала и додавила. И, трогаясь с места, радостно улыбнулась.

«Избежать всех неточностей у меня не получится, – отрегулировав зеркало заднего вида, подумала Лика. – Я сознательно допускаю какие-то ошибки, потому что, если все процедурные моменты правильно описывать, – это долго, и читатель уснет. Но и явной лажи быть не должно. Не понимаю я, почему люди и пишут, и издают книги, в которых утверждается, что убийства расследуют милиционеры. Попался на днях такой романчик. Ух, как я возбудилась! Суровый милиционер ищет убийцу пяти девиц. Бедный капитан: один, совсем один. Ни уголовного розыска, ни экспертизы будто бы не существует в природе! Как не стыдно такое писать? Не надо подменять авторскую фантазию полным бредом! А ведь печатают же!»

* * *

Игорь Костенко обвел глазами заметно погрустневшую группу участников тренинга.

Еще немного – и им предстоит расстаться. А не хочется. Но это и понятно – базовый модуль тренинга по нейролингвистическому программированию очень сближает.