Копейка

А наша легенда была такова: во время научного эксперимента меня ударило электрическим током; я без сознания, на грани жизни и смерти; на станции скорой помощи свободных карет нет, ближайшая приедет только через сорок минут; нужно срочно везти меня в больницу на Жениной машине, которая стоит на парковке для сотрудников.       Этому нерадивому охраннику не нужны были проблемы на этом временном для него месте работы, поэтому он открыл ворота для заезда. Ребята вынесли меня на руках и уложили на задние места в салоне. А под капот на расстеленный плед положили основные чертежи и «Блок-3». Сверху наш тайник мы укрыли ещё одним пледом – у нас в лаборатории постоянно были какие-нибудь тёплые вещи, так как заводская котельная в те года работала в четверть своей мощности.

Женя сел за руль, а наш коллега на пассажирское сидение, и такой компанией мы подъехали к воротам института. Охранник для галочки заглянул в салон, затем в багажник. А потом он записал номер машины и фамилии сотрудников и нажал кнопку автоматического открывания ворот. И Женя дал по газам!

Через полчаса мы были уже в моём гараже, который достался мне от бывшего мужа в счёт уплаты алиментов на Сашу. Устройство и чертежи мы спрятали в гаражной яме, а на обратном пути заехали в поликлинику. Там мы оформили на меня больничный, рассказав легенду про удар током. В тот день я и так сильно переволновалась, и вид у меня на самом деле был взъерошенный, так что врач даже прописала мне постельный режим. И после приёма «потерпевшая» ушла своими ногами домой, а ребята уехали в институт. Через неделю я принесла в отдел кадров закрытый больничный, и вопрос с «несчастным случаем на работе» благополучно завершился к всеобщему удовлетворению сторон.

Увы, но на работу мы уже ходили с тяжёлым сердцем. Больно было видеть, как бездарно и глупо разрушалось некогда большое и нужное дело. Научных работников в институте становилось все меньше, зато росло число всяческих руководителей и деляг-арендаторов.

Бесполезные железяки и архив «липовой» документации мы подготовили в срок. И у нас это всё забрали по распоряжению нового директора, он к тому времени уже избавился от приставки «и.о.». Около месяца мы ещё бесцельно ходили в мёртвую лабораторию, пока нас не вызвал к себе в кабинет сам бывший комсорг. Заходили мы по одному, и разговор шёл с глазу на глаз. А после, обменявшись информацией, мы поняли, что предлагалось нам всем одно и то же.