Копейка

Вожделенный ковер висел над кроватью. Сметливая соседка верно определила, что он был единственным предметом в квартире, представляющим хоть какую-то ценность в наше время. По длинному верхнему краю ковра были пришиты маленькие металлические кольца, которые цеплялись за гвоздики на деревянной планке, прикрепленной к стене. Чтобы его снять, нужно было встать ногами на кровать, и всё моё существо запротестовало против этой «пляски на костях». Соседка тоже почувствовала неловкость и неуклюже попыталась меня подбодрить. Она виновато улыбнулась мне, давая понять, мол, теперь уже можно. Мне захотелось треснуть ей по голове, но я сдержался и с отвращением забрался на кровать.

Подцеплять крепёжные кольца было неудобно, да и сам ковёр был довольно тяжёлый, поэтому сделать всё аккуратно не получилось, как я ни старался. Угол ковра по кровати сполз на пол, подняв облако пыли, вдобавок к спёртому старческому запаху. Стало невозможно дышать. Я спустился с кровати, подошёл к окну и открыл форточку.

Ковёр я в неплотный рулон скрутил уже на полу и угрюмо посмотрел на соседку. Мне даже противно было с ней разговаривать. Та, выдавив из себя что-то типа: «Сейчас», побежала в свою квартиру. Видимо, ей нужно было подготовить место для складирования добычи.

Я облокотился на сервант и стал её ждать. За его стеклянными створками редко стоял хрусталь: пара салатников, явно подаренных на юбилеи, селёдочница и десяток бокалов и фужеров из разных наборов. На дне одного из бокалов что-то лежало. Я присмотрелся – это был небольшой металлический ключ. На его плоской головке красовалась надпись «ТОЛЬЯТТИ», а под ней были выбиты цифры номера.

То, что произошло дальше, я объяснить не могу – быстрым, почти обезьяньим движением я открыл створку серванта и достал ключ. Затем убрал его в передний карман джинсов и задвинул стекло обратно.

Да, воровство оказалось заразительным занятием! Недаром в уголовных кодексах всех стран самые суровые наказания предусмотрены за групповые преступления. Я знал, что моему поступку оправдания нет, как знал и назначение ключа. Я просто хотел бескорыстно и без задней мысли разобраться во всём этом, а ключ по ситуации вернуть на место.

Мои душевные терзания прервались появлением соседки. Я поднял ковёр, перехватив его посередине, и пошёл вслед за ней. Перед выходом на лестничную площадку соседка остановила меня. Она вышла первой, огляделась и прислушалась, затем открыла дверь своей квартиры и махнула мне приглашающим жестом. Она заметно нервничала и не хотела, чтобы нас кто-то увидел. Теперь я уже окончательно убедился, что отеческие чувства покойного к ней были тоже сильно преувеличены самой рассказчицей.

Жилище соседки было зеркальной копией квартиры напротив. В прихожей я успел заметить одинокие мужские тапочки размера так сорок четвёртого. Другой мужской обуви и одежды не наблюдалось. Значит, постоянного мужчины у соседки не было, чем и объяснялась её общительность с незнакомым человеком. Ей просто нужен был грузчик, который сделает дело и не будет болтать лишнего.

Я бросил пыльный ковёр в комнате и, перешагнув через него, пошёл на выход. Соседка порывалась дать какие-то деньги, но я их не взял. У меня же в кармане лежал ключ от «копейки», а это была лучшая награда за сумбур последних часов!

7

Мимо «копейки» я прошёл уже с другим чувством. Чувством хозяина. Нет, как произошло обретение ключа я, конечно, не забыл. Но мне всё равно было приятно. И ещё появилось зыбкое ощущение правильности происходящего, чего мне так не хватало в прошедшие несколько дней.

Лишь перейдя порог своей квартиры, я тут же достал ключ и стал его разглядывать. Удивительно, но я совсем не заметил брелок, когда доставал ключ из бокала. Это был короткий брусочек, туго сплетённый из цветной проволоки. Брелок сразу вызвал воспоминания о далёком детстве. Чего мы только не плели тогда из этой проволоки: корпуса ручек для шариковых стержней, рукоятки для маленьких ножичков, брелки в виде чёртиков и человечков. Откуда же у одинокого Евгения Петровича взялся детский самодельный брелок на автомобильном ключе, неужели он сплёл его сам? Это была ещё одна загадка, которую увёз с собой ритуальный пазик.

Тут мой желудок скрутил голодный спазм. Я вспомнил, что крепкий кофе был единственным пунктом моего позднего завтрака. Беглый осмотр содержимого холодильника выдал перспективу яичницы с бутербродами, и я быстро соорудил себе этот нехитрый перекус. Подкрепившись, мне снова захотелось жить. Тело потребовало двигательной активности. Я затеял лёгкую приборку. Разровнял «гнездо» на кровати, снял куртку с балкона и помыл грязную посуду, скопившуюся за неделю. Через час, переводя дух, я присел за кухонный столик, на котором оставил ключ с брелком.