Копейщики

- Того не ведаю, но таков заведённый порядок и свод, - потом подумал немного и вопрошающе добавил: - А если при переписке набело, тщанием дьявола, будет допущена ошибка? – поймав взглядом понимающий кивок головы Мерона, монах со вздохом снова взялся за перо.

Но Мерон не отставал в расспросах и заставил его опять поднять голову:

- А кто такой San Gennaro?

Монах, обрадованный вынужденным перерывом в работе, стал охотно объяснять.

- Прости, Господи, невежество странноприимного... Хотя - откуда тебе знать… Это самый почитаемый святой города Неаполя, священномученик Януарий. Он известен своими чудесами, главное из которых - оживление собственной крови, собранной верующими на месте усекновения его главы судиями мерзкого богоборца Диоклетиана. Это только ты не знаешь, но он много раз спасал и предостерегал Неаполь от козней врагов и схождения огненной лавы из логова дьявола, называемого Везувием. – Переписчик испуганно перекрестился и сплюнул через левое плечо. - Скажу больше: он самый богатый святой богом хранимой Италии, - монах, увлёкшись, стал перечислять:

- Усекновенной главе его подарен серебряный бюст-реликварий, увенчанный митрой с 3328 диамантами, 198 изумрудами и 168 рубинами.

- Ампулы с кровью его сокрыты от праздных взоров любопытных в нише с двумя серебряными дверями, подаренными самим Карлом II Габсбургом Испанским.

- Там, в сокровищнице у него, много чего есть из золота, греховной красоты самоцветов и серебра. - Монашек спохватился, поймал себя на излишней болтливости и замолчал.

Мерон оставил в покое монаха и положил подбородок на собранные вместе ладони.

«Что слава королей? Она преходяща. Тает, как снег по весне. Иное дело житие святых. Хотя без рукотворных чудес - кто бы их помнил и почитал?» - думал он.

Жильбер только сейчас понял то самое душевное состояние короля Фридриха, его смятение, раздвоенность вопросами веры, которые привели к противостоянию со Святым престолом.

- О, Господи!.. Иисус, отец наш небесный, прости мне грехи мои, как я прощаю должникам своим, не введи меня во искушение, но избавь от лукавства недостойных слуг твоих. - Мерон широко перекрестился.

Он помнил, что вечером положил тот самый странный пергамент с инструкциями в кожаный cooperculum[158] скриптория.

«А вот где второй, взятый до утра, чтобы прочесть без лишних глаз?» - вспоминая, Жильбер аккуратно перебрал свои бумаги.

- Боже мой, да вот же он. – Мерон по рассеянности или от усталости сунул его вместе со своими записями на самое дно сумки.

Он зажёг свечу и развернул свиток.

Это была копия свидетельства миссии посредничества Турского монастыря в сделке, совершённой между некой Маргаритой де Шарни и Людвигом I Савойским. Текст гласил: «…Я, аббат монастыря Священномученика богом избранного Мартина Турского отец Иоанн, в присутствии… рыцарей графа Женевского Людовика и князя Пьемонта Амадея, представляющих своим благородным усердием герцога Людовика Савойского[159]… свидетельствую именем благочестивого Святого Мартина, что дочерью рыцаря Жоффруа де Шарни из Лирее Маргарет де Шарни де Пуатье передана под благословенную опёку и содержание герцогов Савойи Плащаница Иерусалимская и Константинопольская, освящённая кровью и мученическим ликом Господа нашего Иисуса Христа…»

Поражённый содержанием свитка, Жильбер чуть не выронил его из рук. Немного успокоив нервы, он продолжал чтение:

«…также своей подписью и знаком монастырским свидетельствую печать с гербом его милости герцога Савойского и печать рыцаря Жоффруа де Шарни, дочь которого Маргарет обрела в моём присутствии от посланников герцога за тщание, святое усердие и богоугодный оберег Плащаницы[160] тысячу золотых флоринов[161] и замок Варамбон в свою и своих наследников вечную собственность… Милостью Господа нашего, а также с благословения и покровительства pontifex Romanus[162] Николая V, верховного первосвященника Вселенской Церкви, нарекаю избранных рыцарей защитниками веры и объявляю хранителем вновь явленной миру святейшей реликвии …его светлость герцога Ludovico I di Savoia, да пребудет с ним воля и слава Господня…

…Писано в Женеве, 22 дня марта месяца 1453 года…».

Мерон не заметил, как стал разговаривать сам с собой.