Копейщики

- Нам необходимо отделить скорлупу ореха от ядра. Пусть сломают зубы, разгрызая оболочку, и… пусть найдут в нём пустоту, – отец Рубио тонко улыбнулся Мерону. - Ты – один из нескольких посвящённых, которые будут хранить ядра и семена, – он подал Андре бумаги. – Здесь все твои документы и инструкции. Отныне твоё имя – Сократос Сантис. Запомни его и с этой минуты забудь своё. Ты - грек по отцу, немец по матери. Получил образование в Базеле. В архивах университета будет сделана соответствующая запись. Для тебя приготовлен дом, занятие и вся необходимая защита для сохранности реликвии. Тебе её доставят через два месяца внутри стального тайника, заказанного от твоего нового имени и по нашим чертежам на заводах Круппа в Эссене. - Наставник достал из складок одежды огромные карманные часы Гюйгенса и взглянул на них. - Этот заказ сделан вчера в два часа пополудни. В твоём новом жилище уже готово место для него. Останется только со свойственной тебе изобретательностью замаскировать тайник.

А теперь - прощай. Береги мой перстень. Такие же будут на курьерах и посланниках Приората, – монах обнял Андре и подтолкнул его к двери.

И тут Андре Мерон вспомнил о медном кувшине, лежащем на боку в тайнике. Он остановился и указал на стену, с недоумением глядя на монаха.

- Ты вспомнил… - наставник тихо вздохнул и, довольный своей проницательностью, сказал: - Я не ошибся в тебе, мой мальчик. Ты ничего не упускаешь. И сейчас ты хочешь спросить, что это за старый сосуд лежит рядом с Граалем. Ведь так?

Сократос Сантис, смущённый похвалой, кивнул.

- Этот древний кувшин – Ковчег Завета. Да-да. Именно его хранили катары в замке Монсегюр. Именно за ним - не зная толком, что это такое - охотились вожди крестового похода, сжигая на кострах жителей Лангедока. Они рядом - Святой Грааль и Ковчег Завета. Эти две реликвии будут для тебя дороже жизни. Именно эти предметы привезут тебе в стальном ящике Круппа. Именно вокруг них и твоего убежища круглосуточно в любое время года не сомкнёт глаз, охраняя тебя и реликвии, невидимая тайная стража Ордена.

Эпилог

Тихий осенний день городка Баден в земле Баден-Вюртемберг заканчивался торжественным колокольным звоном. Только что вечерняя воскресная месса после «Кредо», нескольких молитв из оффертория и канона[211] завершилась проповедью из новозаветных посланий. Прихожане выходили из Штифткирхе[212] и, слушая гул колокола со звонницы цисторцианского монастыря Лихтенталь, стояли небольшими группами, дыша свежим воздухом и делясь планами на вечер.

- Господин Шуман, нам с Вами нужно взяться за написание литургических музыкальных пьес. Право слово, надоело слышать эти тяжёлые аккорды Гийома Дюфаи и Джованни Палестрина[213]. Держу пари, у нас получилось бы лучше!

- Ах, господин Лист, оставьте Роберта в покое. Вы невыносимы! Ваша порочная страсть к пари переходит все границы. Инспекторы Курхалле[214] до сих пор судачат о вашей азартной игре в прошлую субботу. Ференц Лист и Фёдор Достоевский – главная тема сплетен, – жена Роберта Шумана Клара Вик[215] недовольно нахмурила брови и взяла мужа под руку.

- Вы просто ничего не понимаете в рулетке. Не правда ли, месье Сантис? – Ференц Лист бесцеремонно схватил за рукав проходящего мимо пожилого человека в чёрном потёртом сюртуке. – Кстати, вы оставили для меня ту бронзовую чашу времён Каракаллы[216] найденную вами в развалинах римских терм?

- Конечно, господин Лист. Чаша терпеливо ждёт Ваших крупных выигрышей.

Человек, которого остановил композитор, с тонкой иронией добавил:

- Скажу вам откровенно, юноша. Если бы не было таких, как Вы, казино Бадена давно бы разорилось. Хотя… русские не менее безрассудны, чем австрийские венгры. Грех легкомыслия нужно бы добавить в список смертных грехов. Вы должны согласиться со мной, месье Лист, тем более, что вы совсем недавно вступили в орден францисканцев[217].

- Ваша осведомлённость о моей жизни меня пугает. Вот кто невыносим своим сарказмом, - Лист хлопнул по плечу владельца антикварной лавки, рассмеялся и продолжал, как ни в чём не бывало. – Уважаемый господин Сантис! Я не обижаюсь на правду, но, - музыкант понизил голос, - у меня есть система игры.

- Скажите об этом месье Достоевскому. Все системы подчинены теории хаоса и парадоксам азартных игр. Любая игра, основанная на случайных совпадениях, ведёт к проигрышу, а проигрыш, как ни странно, заставляет игрока удваивать ставки и снова терпеть поражение. В конце концов поражение заканчивается или долговой ямой, или пулей в лоб, – человек в потёртом сюртуке снял шляпу и поклонился собеседникам. – Жду вас всех в своём магазине диковинок и древностей. Антиквариат – вот лучшее вложение денег. Честь имею!

Человек не спеша пересёк площадь по направлению к небольшому мостику через широкий ручей и пропал в тени огромных платанов Лихтентальской аллеи.

- Вот кто мудр, как царь Соломон или Сократ. У него даже имя соответствующее, - задумчиво обронил Роберт Шуман.