Копейщики

Последний рыцарь - символ веры.
Уходишь? Жаль.
Мелькает время сотней спиц.
Вас провожали сотни птиц…
…Опущен занавес гробниц.
О! Где вы, тамплиеры?
Где ваши тайны, ваш Грааль,
и ртуть из горна - прямо в злато?
И снова реками - в свинец …
Где ваши даты,
жар сердец
и час к отмщению костров,
вас превративших в привиденья?
Где ваши тайны воскрешений,
не прозвучавшие с крестов?
Из праха в прах, зола к золе.
…Ведь всё позволено короне.
Вы растворились на земле
в могилах сонных.
Или в кругу из льна и кож,
среди ткачей и виноделов?..
Ну что ж...
Кому какое дело...
Уже не разберёшь
под пустотелостью обрядов
суровых глаз и твёрдых лиц,
смотревших через швы бойниц
со стен на дикие отряды
неверных мусульман...
Так, где ваш Храм…
Его накрыла ложь.
Он на семи ветрах
развеян и забыт.
Где был ваш белый щит -
там крест смывает дождь
из слов, из символов палачеств,
из мелких вкусов и забот
к наживе власти, где оплачен
молитвами к огню проход...
...Последний призрак, мне налей
бокал отравы к неудаче...
Мне жаль, что были вы богаче
и благородней королей.

Песня средневекового уличного менестреля

(опубликовано в Revue des Deux Mondes
(Ревю де Дё Монд)) № 5 1830 г.

13 октября 1307 г.

Тяжёлые удары в массивные из валлонского дуба (Quercus aegilops)[115] ворота замка Тампль разбудили привратника - старого худого однорукого солдата, ветерана восьмого крестового похода. Потирая уцелевшей ладонью шрамы, оставленные стрелами мамлюков, он вспомнил недобрым словом так и не завоёванный Тунис, султана Бейбарса, его соперников в Передней Азии, бездарных предводителей крестоносцев: короля Людовика IX , короля Тибо Наваррского, графа Артуа и Карла Анжуйского. Никому из них не удалось одержать победу над мусульманами.

Тем временем колокол крепости пробил шесть раз, давая знак монахам, что Господь послал им новое осеннее, полное свежести утро, что пора посвятить начало дня молитве. Вот уже неделю звук меди казался монахам особенно тревожным и зловещим. Последнее время в замке ложились поздно. Братья укладывали какие-то вещи, завёрнутые в старое тряпьё, увязывали тюки и ящики, как будто готовились к очередному военному походу.

Вечером, когда темнело и остывающее солнце пряталось за недостроенным собором Нотр-дам де Пари, прибывали верховые - кто-то в одиночку, некоторые группами. Не проходило часа, как они, едва перекусив в трапезной замка, сопровождаемые сильной охраной, вновь выезжали за ворота и скрывались в чёрных колодцах ночи. Они увозили притороченные к сёдлам тяжёлые кожаные мешки. Что в них было - привратник не знал, да и не хотел знать.

Он надел стоптанные, видавшие виды сапоги и, шаркая негнущимися кривыми ревматическими ногами, отходившими своё на длинных каменистых дорогах Востока, побрёл к воротам. Повторные удары гремели не переставая, заглушая недовольные крики стучащих.

- Кого нам Господь послал в такую пору? Стучат и стучат! Только беспокойство лишнее от вас, - недовольным охрипшим голосом пробормотал старик. Однако он не торопился отодвигать засов узкой калитки.

- Открывай! Приказ короля! – Прочность ворот испытывали уже не кулаки, а древки алебард.

- Никого не велено пускать. Замок ещё спит. - Старик усмехнулся и приложил ухо к двери.

- Открывай, монах, а не то хуже будет, - голоса звучали всё нетерпеливее и грубее.

- Сейчас, сейчас, уж вы потерпите малость. Доложу, как заведено у нас, сержанту - а он уж решит, пускать вас или нет.

- По мне, что король, что папа Римский - порядок есть порядок, - не слушая более непрошеных гостей, привратник поспешил в караульную комнату. Но там все были начеку. Часть ночного дозора поднялась на башню. Солдаты через бойницы рассматривали небольшую группу вооружённых людей, заряжая балестры[116]. Сержант уже успел предупредить магистра о визите незнакомцев и быстрым шагом возвращался к воротам.

- Иди, отец, спрячься куда-нибудь и не высовывай носа. Ты своё отвоевал. - Он хлопнул ветерана по спине и подошёл к воротам.