Копенгаген. Чемпионат по счастью

– Считай, что интрига удалась. Кстати, а ты сама почему к Ларсу приглядываться не хочешь? Раз он такой замечательный!

– Ты же меня знаешь: все пытаюсь поддержать отечественного производителя… И вообще, мы с Ларсом коллеги. Он мне даже в некотором роде начальник. Не напрямую, но в общепланетно-корпоративном смысле. Если бы отношения не сложились, то… Слово из четырех букв – начинается на «ж», заканчивается на «а». А мне моя работа ценнее, чем отношения с мужчинами.

– Такие мужчины, значит, – подколола я, сама не знаю зачем, Светку. Не удержалась. Это ей за вынос мозга в формате «нон-стоп». А мне – минус два очка из хорошей кармы.

– Такая работа, значит! – парировала Светка. – И вообще, у меня ипотека и товарный кредит. Несколько товарных кредитов. Мне работой рисковать нельзя.

– Кредит – это наркомания двадцать первого века.

– И двадцатого, и девятнадцатого тоже!

Как ни странно, на концерт мы не опоздали.

А белье у меня (не оправдываюсь, это так, к слову) вполне нормальное. Слипперы от Sloggy. Качественные и удобные. И пусть мировые умы макроэкономики пишут все что угодно, но переходить из-за их умозаключений на продукцию секс-шопа я не собираюсь. И замуж тоже не собираюсь. В данный момент моего пространственно-временного континуума. И с самооценкой у меня полный порядок. По крайней мере, по четным числам.

Глава 3

Не успела я почистить зубы, залить в чайник воду (полцарства отдам и Светку в придачу за чашку кофе!), как мобильный замурлыкал «Шербурскими зонтиками». Мама. Тоже считает, что до двенадцати спать неприлично, и поэтому спасибо ей, что не в семь утра разбудила.

Наверняка звонит, чтобы наградить важным поручением. Вся наша семья считает меня лентяйкой. «Тунеядочка наша». Конец цитаты. В чем-то их можно понять. Непонятно чем занимаюсь, непонятно как оплачиваю свои счета, рабочий день провожу в кафе. Не всегда, но регулярно. У меня есть начальство (вернее, работодатели), но нет восьмичасового рабочего дня. Правда, иногда случается и четырнадцатичасовой. Зато время его начала я устанавливаю сама. Родители очень беспокоятся, что при смене власти всех тех, у кого трудовая книжка не лежит «где положено», посадят в последний вагон и отправят в места не столь отдаленные. Потому что человек создан не для счастья, а для упорного труда во имя неважно чего. И ладно бы они просто считали меня лентяйкой. Так нет же, постоянно пытаются нагрузить какими-нибудь общественно полезными поручениями. «Ты бы сходила завтра туда, ты бы позвонила послезавтра сюда, ты бы встретила, ты бы съездила, ты бы забрала, ты бы договорилась…» У меня, по их логике, куча свободного времени. И оно совпадает как раз с тем периодом суток, когда все порядочные и сознательные люди «сидят на работе».

– Доченька, чем ты занимаешься? – мамин голос звучал так вкрадчиво и ласково, что я сразу поняла: никаких «ты бы» не будет. Что тоже настораживает. Если у вас все хорошо, значит, вы что-то не предусмотрели.

– Работаю.

Зевок крупным планом – хорошо, что эра повсеместных видеотелефонов еще не наступила.

– А какие у тебя планы на завтрашний вечер?

– Не знаю пока. А что?

– Да тут вот Ангелина Андреевна ко мне в гости собирается… Ну я и подумала… Подумала, может быть, и ты к нам присоединишься? Я наполеон испекла.

Упс. Наполеон – это серьезно. Его мама печет два-три раза в год. Не чаще. А поскольку на календаре явно не Новый год и даже не Восьмое Марта…

– Кто такая Ангелина Андреевна?

– Моя бывшая коллега.

– Мама, а зачем я вам нужна?

– В смысле, доченька?

– Зачем ты меня приглашаешь, если я с твоей Ангелиной Андреевной незнакома?

– Ну, вот и познакомитесь!

– Зачем?

– Нуу… – мамина неловкая пауза не может не насторожить. Потому что врать она совершенно не умеет. – У нее есть сын!

Опять двадцать пять…

– Мама, я очень рада за Ангелину Андреевну, – я старалась звучать вежливо. Изо всех моих слабых утренних сил.

– Немного старше тебя, очень серьезный молодой человек, работает в банке, машина есть, полгода назад купил квартиру. Родители немного помогли, конечно, но вообще он очень серьезный и самостоятельный, – мамин голос звучал бойко и уверенно. Как у уличных торговцев, хватающих за рукав прохожих, чтобы впарить им какой-нибудь китайский одноразовый технический эксклюзив.

Мамма миа!!!

– Мам, спасибо тебе, конечно, за заботу…

– Только попробуй не прийти. Обижусь!

Каждая маленькая девочка мечтает о большой любви. Каждая большая девочка мечтает выйти замуж. Вернее, в пятидесяти случаях из ста мечтает не о замужестве, а о том, чтобы родственники, соседи и прочие «бла-бла-бла», желающие добра, отвязались. Всерьез и надолго. В этом и заключается главный парадокс современной этики и психологии семейной жизни: мы уже успели осознать, что счастье не в замужестве, а во внутренней гармонии, но еще не успели в доходчивой форме объяснить это своим мамам и бабушкам.