Копи царя Соломона

Вдруг великан сбросил свою тигровую мантию и встал перед нами, представляя собой весьма неутешительное зрелище. То был огромный человек самой отталкивающей наружности, какую только мне случалось видеть. У него были толстые негритянские губы, совершенно приплюснутый нос и один черный сверкающий глаз; на месте другого красовалась только темная глазная впадина. Общее выражение его ужасного лица было в высшей степени жестокое и животное. Его огромную голову украшал великолепный султан из белых страусовых перьев; одет он был в блестящую кольчугу, а вокруг пояса и правого колена у него, по обыкновению, висела бахрома из бычьих хвостов. В правой руке он держал огромное копье. На шее у него был толстый золотой обруч, а на лбу сиял одинокий необработанный алмаз необыкновенной величины, привязанный к головному убору.

Молчание длилось недолго. Великан, которого мы справедливо приняли за короля, поднял свое огромное копье. В то же мгновение восемь тысяч копий сверкнуло в воздухе и из восьми тысяч глоток вылетел ответный приветственный клич. Эта церемония повторилась до трех раз, и всякий раз земля дрожала от страшного гула, который можно сравнить только с глухими раскатами грома.

– Преклонись, о народ, – пропищал тонкий голос, выходивший из того темного угла, где сидела обезьяна, – вот твой король!

– Вот твой король! – прогремело восемь тысяч голосов. – Преклонись, о народ, вот твой король.

Опять наступило молчание – мертвое молчание. Вдруг один из воинов, стоявших налево от нас, уронил свой щит, который звонко ударился о землю, падая на плотно утрамбованный известковый пол. Твала обратил свой единственный холодно-сверкающий глаз в ту сторону, где раздался шум.

– Выходи вперед, – приказал он громовым голосом.

Из рядов вышел красивый юноша и остановился перед ним.

– Так это ты уронил щит, неловкий пес? Или ты хочешь осрамить меня перед чужеземцами? Что ты скажешь?

Мы видели, как страшно побледнел несчастный под своей темной кожей.

– Я сделал это нечаянно, о телец черной коровы! – пробормотал он.

– Если так, ты поплатишься за эту нечаянность. Из-за тебя я стал смешон; готовься умереть.

– Твоя воля, король, – был тихий ответ.

– Скрагга! – проревел король. – Покажи мне, как ты умеешь действовать своим копьем. Убей этого неловкого пса!

Скрагга вышел вперед и с отвратительной усмешкой занес свое копье над несчастной жертвой, которая закрыла глаза рукой и стояла неподвижно. Мы просто окаменели от ужаса.

Раз, два… Скрагга замахнулся и ударил прямо в цель – копье пронзило воина. Несчастный взмахнул руками и упал мертвый. В толпе пробежал зловещий ропот, прокатился, точно волна, по рядам воинов и замер в отдалении. Трагедия свершилась. Труп уже лежал на земле, а нам все еще не верилось, что все кончено. Сэр Генри вскочил и разразился страшным проклятием, но затем снова сел, подавленный окружающим молчанием.

– Унесите его прочь, – сказал король.

Из рядов тотчас же вышли четыре человека, подняли убитого и унесли.

Между тем сэр Генри кипел яростью. Нам стоило величайшего труда удержать его на месте.

– Умоляю вас, сидите смирно, – прошептал я. – Ведь от этого зависит наша жизнь!

Насилу он успокоился.

Твала молчал до тех пор, пока не изгладились последние следы кровавой трагедии. Затем он обратился к нам.

– Белые люди, пришедшие к нам неведомо откуда и неведомо зачем, – сказал он, – привет вам!

– Привет тебе, Твала, король Кукуанский! – отвечал я.

– Белые люди, откуда вы пришли и зачем?

– Мы пришли с далеких звезд, а какими путями – о том не спрашивай. Мы пришли, чтобы видеть эту страну.

– Далеко же вы шли и не много увидите. А этот человек, что пришел с вами, – он указал на Омбопу, – тоже обитатель звезд?

– Да, тоже; там, в небесах, есть также люди твоего цвета. Но лучше не спрашивай о таких высоких предметах, тебе не понять их, о Твала-король!

– Громок ваш голос, смела ваша речь, жители звезд, – отвечал Твала таким тоном, который мне очень не понравился. – Помните, что звезды далеко, а сами вы здесь. А что, если я сделаю с вами то же, что сделано с тем, которого сейчас унесли?

Я громко рассмеялся, хотя в душе мне было вовсе не до смеха.

– О король! – отвечал я. – Смотри ступай осторожно по раскаленным камням, а не то ты сожжешь себе ноги; держи копье за рукоять, а не то ты поранишь себе руки. Если ты тронешь хоть один волосок у нас на головах, тебя постигнет беда. Разве они, – тут я указал на Инфадуса и Скраггу, – не говорили тебе, какого мы рода люди? Видел ли ты что-нибудь подобное? – И я показал на Гуда, в полной уверенности, что доселе он, конечно, не видывал ни единого человека, сколько-нибудь похожего на то, что представлял собой Гуд в эту минуту.

– Правда, никогда не видел, – сказал король.

– Говорили они тебе, как мы умеем посылать смерть издалека? – продолжал я.

– Это они говорили, только я им не верю. Дайте мне посмотреть, как вы умеете убивать. Убейте одного из тех воинов, что стоят вон там (он указал на противоположный конец крааля), – тогда я поверю.