Копья Иерусалима

— Вот как? Но кто вы такой, чтобы судить его? Каково ваше происхождение? И каковы ваши заслуги?

— Куртенэ — алчный авантюрист, для которого Святая Земля — всего лишь лепешка, от которой отщипываются куски. Для нас же, для Бодуэна, она — колыбель Христа. Вот в чем разница.

— Значит, вы меня осуждаете?

— Нет, Рено, конечно же, нет. Для каждого существа, даже для Царя Мира, приходит момент искушения.

— И теперь он настал для меня?

— Возможно. Дьявол любит притворяться. Он может предстать в образе женщины или даже рыжеватой бороды Куртенэ. Но, если пробил ваш час, мой господин, вспомните о жителях Молеона, вспомните о своем отце, который умер лишь после того, как увидел Иерусалим.

21 ПРИЮТ ПРОКАЖЕННЫХ

А между тем, воспользовавшись нашим отсутствием, королева Агнесса неожиданно окружила Жанну вниманием. Она, в чьих жилах текла княжеская кровь, считала, что быстро обведет вокруг пальца эту деревенскую дворяночку. Воспитанная обычаями двора, эта искушенная женщина приступила к делу издалека, чтобы не напугать эту неподдельную в своей бесхитростности натуру, существо неопытное. Она начала с восхвалений своего сына Бодуэна: расписывая его исключительные достоинства, она утверждала, что с самого раннего детства он доставлял ей только гордость и удовлетворение, и сокрушалась по поводу его болезни, омрачавшей подчас его ласковый нрав. Приложив руку к сердцу, она вслух сожалела о своей попытке отвратить от него Жанну, попытку, не имевшую другого основания, кроме как материнская ревность; и радовалась тому, что у нее ничего не вышло, ибо влияние Жанны оказалось благотворным. Наивная и великодушная, Жанна поддалась обольщению, хотя и была предупреждена о коварстве старой колдуньи. Та же, осмелев от успеха, пустила в ход все свои чары. Она крепко оплела девушку своими приторными елейными речами, утопила в комплиментах и похвалах, подкрепляя свои слова маленькими подарками вроде золоченых застежек, шпилек для волос и пряжек на пояс. Больше того, догадавшись о предмете гордости Жанны, она попросила ее спеть:

— Те песни, что так радуют моего сына…

Подготовив таким образом почву, она сбросила маску — но не совсем, однако, ибо самостоятельный характер Жанны все еще смущал ее:

— Будучи матерью короля, настигнутого этим недугом, вы поймете меня, милое мое дитя, что я забочусь о прокаженных нашего города. Они ютятся в маленьких хижинах за городской стеной. Не согласитесь ли вы сопровождать меня туда? Но предупреждаю вас, что это зрелище не из приятных. Хотя, впрочем, я забыла, что эти больные не вызывают у вас отвращения.

— Да, мадам, это так. Господь милостивый особо благословил их. Ниспосланная Им болезнь — залог, обещание райского блаженства. Я чту их за это.

— Я так и думала. Но вы согласитесь все же, что для материнского сердца слишком тяжко благодарить Небо за такую милость к собственному сыну.

— Господь Бог отдал нам Своего единородного Сына.

— Милое мое дитя, я восхищена: для вас все так просто и ясно, как в Часослове с миниатюрами! Действительно, Бог дал нам Своего Сына; мы же должны отдать Ему нашего и возблагодарить за то. Но когда ваша плоть породит другую и вы полюбите ее больше самой себя, что скажете вы тогда?

Приют прокаженных возвышался в долине Иосафата, вдали от тропинок и дорог, среди старинных гробниц иудейских царей. Маленькие дощатые хижины окружали весьма просторный дом, в котором жили надзиратель и его подручные. Высокий забор огораживал эту юдоль страданий, и ряд кипарисов указывал на нее путешественникам. Прокаженные не имели права покидать этих стен, за исключением тех дней, когда они просили милостыню у ворот Иерусалима. Они жили на частные и общественные подаяния.

Королева предложила Жанне место в своих носилках с шелковыми занавесями, которые несли два мавританских раба. Вооруженные слуги и груженные корзинами ослики неспешно двигались следом. В ногах старухи стояла чаша, наполненная монетками.

— Раз в год, — проговорила она, — я имею обыкновение благодетельствовать этим бедным калекам. Я сама отбираю фрукты, мясо и сладости для них, а еще и соленую рыбу: вы подумали, что будет, если они захотят растянуть удовольствие! Что останется им, кроме лакомства!

Она подмигнула и коротко рассмеялась своим грубым смехом:

— А затем немножко недозволенных удовольствий, на которые мы закрываем глаза. Вы представляете, кого произведет на свет прокаженная? Ну да! Конечно, это отвратительные существа… Мне непонятно, как могут они вызывать желание у мужчин. Надо думать, что жалость, испытываемая ими друг к другу, немного напоминает любовь…

Милостыня ее была показной, и при том раздавалась очень и очень осторожно! В дверной колокол позвонил один из солдат ее стражи, надев для этого перчатку. Тотчас вышел надзиратель приюта в сопровождении прокаженных. В мгновение ока около сотни их собралось у черно-белой изгороди. Обезображенные их тела и лица являли собой странное и бесконечно трагичное зрелище на фоне цветущих деревьев и голубого неба. Королева спряталась глубже за занавеску и крикнула, прикрыв рот вуалью: