Копия

На глазах выступили слезы, и девушка закусила губу. Пит молчал. Не похоже было, чтобы он испытывал отвращение, но и утешать подругу не спешил. Он просто намочил чистое полотенце и отер им застывшую кровь с ладони и пальцев. Когда парень коснулся раны, ей пришлось так сильно прикусить щеку, что во рту появился металлический привкус. Боль была резкой и казалась невыносимой, но отступила довольно быстро.

– Грязь не должна попасть, – произнес он, но Джемма знала: на его языке это значит «мне очень жаль».

Как же они смогут пережить все увиденное? Он и она всегда будут друг для друга опухолями, болезненным напоминанием обо всех мрачных ужасах, которые необходимо забыть.

Им уже не вернуться к тому, что было раньше. А чтобы жить дальше, придется избавиться от опухолей. Тогда вся боль останется в прошлом. Они похоронят ее так глубоко, что больше никогда ничего не почувствуют.

Никто так и не пришел. Времени прошло немного, но Джемма уже начинала волноваться всерьез. Ей отчаянно хотелось двигаться, приближаться к конечной цели, чтобы услышать наконец мамин голос, увидеть заправки, парковки, телефонные провода и все то, что ей раньше казалось таким уродливым. Теперь эти же самые вещи представлялись ей идеалом красоты. Знаки, дороги, столбы, линии электропередачи. Ей ужасно не хватало неоновых вывесок, скучных телепередач и нормальной жизни. Между тем они наверняка милях в десяти, а то и больше, от ближайшего поселка.

Но Пит прав: нужно подождать.

Когда он отправился в старомодную душевую, чтобы привести себя в порядок, Джемма и Каллиопа остались наедине. Интересно, чувствует ли Пит то же, что и она: что смерть словно бы прилипла к ним и отмыться все равно не удастся.

Сидя на кухне, она наблюдала за кружащимися в воздухе пылинками и боролась с ощущением того, что они вторглись на чужую территорию. Нет, это была не история про Машеньку, которая забралась в дом к медведям и поела из их тарелочек. Скорее она чувствовала, что здесь дремлет некая темная тайна, которую им лучше не будить. Страшно было даже дышать как следует.

Каллиопа же, напротив, по-хозяйски сновала по комнатам, выдвигала ящики и трогала разные вещи. То любовалась ложками, щипцами для сахара, кувшинами, вазами и консервным ножом, то переходила к игольницам и лоскутным коврикам. Она исчезла ненадолго и вернулась, напялив еще одно платье поверх первого и вязаный свитер, доходящий ей до середины бедер. На голове у нее красовалась широкополая шляпа. Джемма хотела остановить ее, попросить не прикасаться к чужим вещам, но слова застряли в горле. В голове вертелась сумасшедшая мысль, что реплика меняет не одежду, а кожу.

Каллиопа не была больна. Этот факт Джемма осознала с опозданием. Она действительна была худой, даже слишком, голова ее была побрита, зубы кривоваты. Но она не болела, как Лира, состояние которой бросалось в глаза, как ни скрывай. Реплик заражали разными вариантами прионов. Некоторые действовали быстрее, чем другие. А еще были контрольные группы.

Мысль о том, что Лиру заразили, а Каллиопа оставалась здоровой, отравляла Джемму, хоть она и не понимала до конца почему. Она ведь почти не знает Лиру. И она здесь из-за Лиры. А та поблагодарила ее лишь однажды. И наверняка ей плевать, жива Джемма или нет.

– Не стоит трогать все подряд, – наконец сказала девушка.

Каллиопа уже сбросила платье на пол и принялась изучать густую метлу, прислоненную к печке. Она запустила пальцы в щетинки и потянула, выдернув несколько штук.

– Почему?

Джемма почувствовала, как вся накопленная усталость разом навалилась на ее плечи.

– Потому что они тебе не принадлежат, – ответила она. – Это не твой дом.

Тень легла на лицо реплики.

– Почему не мой?

Джемма уставилась на Каллиопу. На самом деле она понятия не имела, как объяснить подобное.

– Мы можем жить здесь, – добавила реплика. Похоже, она совсем не понимала, что значит «собственность».

– Потому что… тут живут другие люди. И они вернутся. Им нужны эти ложки, шляпы, кружки и… все остальное.

Каллиопа сняла шляпу и повертела в руках.

– Но нам они тоже нужны, – сказала она через пару секунд. – Не значит ли это, что они теперь принадлежат нам?

– Нет, – Джемме пришлось напомнить себе, что реплика многого не понимает и это не ее вина. – Дело не в том, кому вещи нужны, а в том, что… Просто это их дом. Он им принадлежит.

– Почему? – нахмурилась Каллиопа.

– Просто потому что, – отрезала Джемма. – Потому что дом их. И всегда был их. Наверное, они сами его построили.

– То есть, если ты что-то создал, оно автоматически принадлежит тебе? – резко спросила реплика, и Джемма поняла, что зря затеяла этот разговор.

– Нет, – осторожно ответила она, – не всегда.

Каллиопа опустила глаза. Костяшки ее пальцев, сжимающих край шляпы, побелели.

– Ты не принадлежишь Хэвену. И никогда не принадлежала.

С минуту они молчали.