Копия

Подвал служил местом хранения пыльной старой мебели. Здесь валялись ракетки для настольного тенниса, грязный бильярдный стол (второй стол, получше, отец держал в кабинете наверху), старые игрушки. Металлические полки, наподобие тех, что бывают в библиотеках, были забиты большими бутылками с водой, упаковками туалетной бумаги, ящиками с консервированным супом и кетчупом в таком количестве, что хватило бы наполнить ванну.

– Ничто не создает такого романтического настроения, как гигантские запасы туалетной бумаги, – сказал Пит, и Джемма засмеялась. – Вы, типа, так готовитесь к концу света, что ли?

– Уже подготовились. Если вдруг ты не заметил, мой отец тот еще чудак.

Она повела его между полками, все дальше углубляясь в подвал, который напоминал маленький город из упаковок сухих завтраков и коробок мыла «Дав». И, несмотря на запах плесени, яркий верхний свет и дешевый серый ковролин, который родители ни за что бы не положили в любой другой комнате, Джемме, державшей за руку Пита, это место казалось самым прекрасным в мире.

Они снова начали целоваться: сначала стоя, а потом, когда Пит прижал ее к стене, едва не опрокинув одну из полок, они вместе повалились на пол. Он оказался сверху. Все ее тело горело и превратилось в дыхание, в ритм их общих вдохов и выдохов. Он стащил с нее рубашку и теперь боролся с застежкой лифчика. Впервые Джемма ни о чем не переживала и не размышляла о том, как далеко они зайдут. Когда прохладный воздух коснулся ее сосков, он отстранился, чтобы посмотреть на нее. За длинный шрам в форме буквы «у» на груди ее прозвали в школе Франкенштейном.

– Ты прекрасна, – сказал он, мягко касаясь шрама большим пальцем. И она поверила. Ее переполняло счастье. Несколько недель назад кто-то бросил в ее окно маску Франкенштейна. Теперь она знала, что это предупреждение исходило от отца Лиры, Рика Харлисса, но тогда она решила, что послание исходит от Хлои Девитт и ее волчьей стаи.

Но, может, все вокруг носят маски. И никого нельзя считать абсолютно нормальным.

А может, она правда красивая.

Джемма хотела его. Желание было настолько велико, что могло сжечь ее дотла в любую секунду. Она повиновалась одному-единственному инстинкту: ближе, еще. Она ослабила его ремень и стянула джинсы. Это получилось так легко и естественно, будто Джемма всю жизнь тренировалась, или эти знания все время хранились в кончиках ее пальцев.

Внезапно дверь подвала распахнулась, и на лестнице послышались шаги.

– Рад, что ты смог прийти. Я думал, что ты уже вернулся в город…

Голос отца. Везет как утопленникам. Раньше она ни разу не видела, чтобы отец вообще заходил в подвал.

– Черт! – Пит отстранился, и ужас, написанный на его лице, показался Джемме забавным. – Черт!

Он сел. От разочарования ее пальцы снова сделались неуклюжими и деревянными. Она с трудом застегнула лифчик и только со второй попытки смогла правильно надеть рубашку. К счастью, они были скрыты от посторонних глаз несколькими рядами полок, хотя все же могли видеть лестницу сквозь калейдоскоп нагроможденных коробок и ящиков.

Ален Фортнер, военный, давний приятель ее отца, на секунду оказался в поле зрения, и у Джеммы зародились неприятные подозрения. Фортнер работает на ФБР. Они уже много лет не виделись с отцом.

Так почему же он оказался здесь сегодня, в день рождения ее матери?

– …не был уверен, на чьей ты стороне, – произнес Фортнер. – Трейнор и подумать не мог, что ты займешь такую позицию.

– Трейнор идиот, – отрезал Джефри. Они исчезли из виду, но слышно их было очень хорошо. – Кроме того, это не вопрос лояльности. Это касается будущего роста.

Пит попытался встать, но Джемма жестом остановила его.

– Ты не боишься, что могут пойти слухи? – спросил Фортнер.

– Сегодня пятидесятилетие моей жены. Ты – наш старый друг. Какие слухи могут пойти? – ответил отец. – Ты же не думал, что мы и впрямь пригласили тебя ради печеного поросенка?

Во время повисшей после этих слов длинной паузы все хорошее настроение Джеммы улетучилось. Она осознала, что этот разговор между Фортнером и ее отцом, скрытыми за грудами старой мебели и рулонами туалетной бумаги, и был настоящей причиной гавайской вечеринки, костюмов, музыки, ветчины в меду и восторга ее матери.

Вечеринка служила всего лишь прикрытием.

– Ладно, – наконец произнес Фортнер. – Тогда говори.

Джеф ответил немедленно:

– Я знаю, где они.

Фортнер молчал.

– Объекты. Те, что пропали.

Сердце Джеммы лопнуло, словно проколотый шарик.

– Господи. Прошло уже три недели.

– Ваши парни потеряли след. А я нет.

– Мы не потеряли след, – раздраженно ответил Фортнер. – Мы решали неотложные проблемы. – Гражданское население, утечка информации…

– Конечно. Харлисс. Я в курсе.

Пит пошевелился рядом с ней и задел коленом полку с дюжиной бутылок воды. Они качнулись, но не упали. Джемма задержала дыхание.

Но ни Фортнер, ни ее отец ничего не заметили и продолжили разговор.