Копия

Энни крепко вцепилась ладонями в узел на полотенце, ощущая, как каждая клеточка ее тела готова была взорваться от напряжения.

— Кто такой Хамдан? — спросила она подрагивающим голосом.

— Мой врач! — ответил Адам, и Энни смогла ощутить его горячее дыхание на своей оголенной шее. Оно обжигало, пугало и заставляло кожу предательски  покрываться мурашками. — Кто сделал с тобой это?

Не сразу сообразив, о чем спрашивал её эмир, Энн хотела обернуться и переспросить, как вдруг кожи на ее спине коснулись пальцы Адама. Едва уловимыми касаниями они пробегали вокруг старых ссадин, частично видневшихся из-под полотенца, и  вырисовывали дорожку, спускаясь все ниже.

— Не надо, — прерывисто прошептала Энн, не зная, как еще остановить мужчину. — Не трогай...

Но Адам оставался глух к ее просьбам. Его жадные пальцы, казалось, стремились обвести каждый шрам на спине девчонки и запомнить его. Одной рукой эмир бесстыдно опускал мягкое полотенце все ниже и ниже, позволяя пальцам второй — изучать уродливые рисунки на коже.

— Кто? — безжизненным голосом  повторил он свой вопрос.

— Убери руки, Адам, — простонала Энни, отчаянно цепляясь за полотенце на груди, и попыталась шагнуть вперед, чтобы мужчина остановился. Но стоило ей только шелохнуться, как крепкие руки эмира схватили её за плечи и спиной впечатали в его крепкое и напряженное тело.

— Кто, Энни? — надсадно проревел он в ухо. — Кто?

— Да какая тебе разница, — начала вырываться девчонка. — Отпусти! Ты переходишь все границы!

— Почему ты молчала? — прижимая к себе Энни все сильнее, не замолкал Адам.

— Ты не спрашивал! — отрезала та, не оставляя попыток высвободиться.

— Еще в первый день я спрашивал тебя! — взбешенно прорычал мужчина. — Гордая! Безумная! Сумасшедшая! Я же мог убить тебя своими руками, думая, что лжешь...

Не сдержавшись, словно куклу Адам развернул девчонку  к себе и обхватил ее лицо ладонями. Но на сей раз нежно и трепетно.

— Прости, что в глазах твоих сразу не рассмотрел правды! И за слова мои прости!

Схлестнувшись воедино, эмоции переполняли сознание. Слишком многое было впервые для юной Энни. Нежные касания, пугающая близость и эти искренние слова Адама затуманивали ее разум.  Все это было чересчур, но в то же время до дрожи приятно.

— Я не сержусь, — борясь с желанием прикрыть глаза от удовольствия, пропищала она, глядя на взволнованное лицо эмира и наконец понимая причины его злости. С первой ночи в этом доме  он считал, что Энни выдумывала несуществующие побои, а окружающие, заблуждаясь, винили его. Ясмина... Узнав всю правду, она, видимо, так и не прояснила ситуацию.

Твердо решив,  что вновь должна  попросить мужчину отойти, а еще лучше и правильнее — выйти из ее комнаты, она мгновение за мгновением оттягивала неизбежное, ощущая кожей теплоту его рук.

— Кто это сделал? — вновь повторил свой вопрос эмир. — За что, Энни?

Закусив губу, девчонка молчала. Если бы только сама знала "за что". За то, что родилась... За то, что была не такой, как мечтал отец... За то, что тот считал ее источником всех бед... В любом случае  выносить семейные неурядицы на суд чужого человека ей совершенно не хотелось.

— Это неважно, Адам, — пробубнила она.

— Важно, — приглушенно ответил тот. — Для меня важно!

— Есть вещи, которые я не готова с тобой обсуждать, — Энни вновь попыталась отступить, стараясь не поддаваться своим ощущениям.

Несмотря на юный возраст и  неопытность, она никогда не была дурой. И сейчас прекрасно понимала, к чему может привести подобная близость мужчины, как и то, что в его руках она была всего лишь игрушкой на время,  копией на замену оригинала.

Убрав руки с полотенца, Энни прикоснулась к ладоням эмира и потянула те прочь.

— Ты позволяешь себе слишком много, — смущаясь, произнесла она.

— Много? — словно не понимая о чем речь, переспросил Адам, хотя уголки его губ дрогнули в легкой улыбке, а руки лишь сильнее прильнули к нежной коже.

— Разве дозволительно мужчине видеть женщину в таком виде? Разве не нужно мне прятаться под паранджой?

— Нужно! — ни секунды не раздумывая, отрезал Адам и как ни в чем не бывало продолжил  откровенно скользить ладонями по лицу и шее девушки, а взглядом – гораздо ниже. — Только не передо мной!

Его дыхание, такое близкое и горячее, касалось нежной кожи, разнося необъяснимое волнение по телу Энни. Ей было страшно. Но в этот момент боялась она не Адама — себя.

— Чем же ты отличаешься от остальных? — язвительно прощебетала Энн, в надежде раззадорить эмира, заставить того вновь вспыхнуть и отступить.

— Неужели забыла? По документам я твой муж! — ухмыльнулся Адам, прислонившись к веснушчатому лбу своим и  запутывая  пальцы во всё еще влажных волосах цвета раскаленного солнца.

— Это ты забыл, — практически утонув в мужских прикосновениях, напомнила Энни скорее себе, чем ему. — Я не Алия.

И снова руки эмира скользнули к ее лицу, очерчивая нежные изгибы и строгие линии на своем пути.

— Я это помню, — прошептал он уверенно и едва слышно добавил, жадно выдыхая каждое слово: — Латифа… Фатина... Хабибат-Калби...¹