Копия любви Фаберже

– Нет. Эта вещь выставлена не нашим домом, а частным лицом, представляющим интересы владельца. Именно ему следует предъявлять претензии по любым вопросам, касающимся лота. Но, – Аркадий Борисович открыл портфель, извлек стопку бумаг, – в неофициальном порядке мы предоставляли нашим экспертам возможность посмотреть изделие. Я подчеркиваю – это не официальная экспертиза, в которой детально анализируется ювелирная техника, материалы, временной аспект изготовления. Любая экспертиза – это минимальный, но все же риск причинения вреда состоянию изделия, и мы не можем ее проводить без согласия владельца. К тому же сроки проведения исследований значительны, а покупатель заинтересован в скорейшей продаже. Но в России это действительно редкость – появление такого произведения искусства. Это очень любопытно, и все же хотелось по возможности избежать скандала. Поэтому мы предоставили экспертам, работающим с нашим домом, возможность визуального исследования яйца. Внешне изделие имеет все черты, присущие работам одного из мастеров фирмы Фаберже, Михаила Перчина. Но. Я хочу вас сразу предупредить. Большинство яиц Фаберже, местонахождение которых на сегодняшний день не установлено, описаны. По запискам мастеров, мемуарам первых владельцев удалось реконструировать примерный внешний вид исчезнувших шедевров. Это яйцо не подходит ни под одно описание. Теоретическая возможность изготовления в мастерских такого дорогого яйца – видимо, вы обратили внимание, что в отделке использованы алмазы, рубины и изумруды, – конечно, существует. Но меня лично поражает скрупулезно разработанный сюрприз, такое пристальное внимание к деталям было свойственно только при работе над императорскими яйцами. Впрочем, данное яйцо не может быть императорским.

– А почему? Жаль, конечно. Была бы хорошая фишка – возрождающейся империи подарок из прошлого. Символично! – Андрей покосился на ячейку. Очень хочется еще раз увидеть яйцо, но пока не время. Надо поторговаться, а поэтому так явно демонстрировать свою заинтересованность не стоит.

Протянув свои бумаги, Вальтман ехидно улыбнулся:

– Видите ли, господин Захаров. Эта, как вы выразились, девочка внешне очень напоминает приму-балерину Императорского театра Матильду Кшесинскую. А у нее был роман с Николаем II. Мог ли император так явно афишировать свою симпатию?

– Так а что он, не мужик? По мне, так нормальный пацан, конкретный. Подарил любимой девушке не абы что, а яйцо. Правильное такое напоминание…

Андрей расхохотался, но сразу же умолк. Брови представителя аукционного дома уползали со лба на затылок и мысленных команд больше не слушались. В карих глазах господина Вальтмана читалось уже нескрываемое отвращение, и Захаров решил сменить тон:

– Прошу прощения за неудачную шутку. На самом деле я поражен красотой этого уникального изделия и готов к обсуждению цены. Я не специалист, но сомнений в подлинности у меня нет. Тем не менее меня смущает цена. Сколько можно выручить за яйцо в ходе торгов?

«Да-да, до двух миллионов, ври дальше, – думал Андрей, выслушивая спич представителя аукционного дома. – Если бы так, то не стал бы владелец отдавать его за полтора „лимона“. Значит, не важно владельцу, сколько яйцо стоит. Покупатель из России – аргумент, но не очень серьезный. Следовательно, расклад простой. Владельцу нужны бабки, причем срочно. Но сколько в этих полутора „лимонах“ доли Вальтмана и его шайки-лейки? Сто штук? Двести? А напрямую у покупателя не выяснить, Жанна проверяла, невозможно. Что, в общем, понятно: кому охота налоги с такого дохода платить, поэтому и схема через посредника. Сколько же накинул Вальтман?»

– Пожалуйста, уточните у покупателя, что он думает по поводу цены в миллион двести тысяч долларов, – твердо сказал Андрей. И по окаменевшему лицу Вальтмана понял: угадал. М-да, губа у добродушного шарообразного дядьки ой не дура. – У меня нет возможности заплатить полтора миллиона, миллион двести – это максимум, который наша компания может выделить на эти цели. И, я еще раз подчеркиваю, мы намерены передать яйцо от Фаберже в Оружейную палату совершенно бескорыстно, так как наша компания очень трепетно относится к историческому наследию России…

Жанна проявила чудеса сдержанности: молчала почти всю дорогу до офиса. И, лишь выйдя из джипа, тихо сказала:

– Андрей, это подстава.

Любого другого человека Андрей послал бы в пеший эротический тур не задумываясь. Но доверия к начальнику службы безопасности у Захарова было даже больше, чем к компаньону. Паничев ошибался, Жанна – никогда. И за это ей можно было простить даже излишнюю осторожность, свойственную всем женщинам.

Андрей подошел к ней, хотел погладить пепельные, растрепанные на ветру волосы. От такого нехитрого жеста дамы всегда впадали в ступор и временно прекращали компостировать мозг.

Но это же Жанна. Особый случай. Она закрывает от пуль. Она получает пятнашку в месяц вместо выплачиваемых на такой должности максимум семи тысяч гринов. Она делает свою работу идеально. С ней было бы неправильно обращаться как со всеми. Надо набраться терпения и все объяснить.