Копия любви Фаберже

– Услышат, Андрей. Участки маленькие. А здесь такая тишина.

Тишина? Он прислушался.

Завывает ветер в трубе. И – как странно – с легким хрустальным звоном метет поземку. Скрипят деревья, шелест ветвей. Ворона: «Кар-р… Кар-р…»

Андрей подошел к окну, осторожно отодвинул штору и зажмурился. Взгляд резанула гроздь красной-прекрасной калины в белой шапке снега.

Глаза привыкают быстро. От оранжевого заката искрящийся снег напитывается розовым светом. Серые тени стволов рисуют изломанные полосы.

Чистота. Покой. И – Андрей потер слипающиеся глаза – воздух, кислород.

Страха уже нет. Здоровый сон…

– Малая, ты че, спишь?

Жена не ответила.

«Пойду поищу какую-нибудь койку побольше, – решил Андрей, осторожно закрывая за собой дверь зала. – Может, тут имеется типа спальня, и кроватка там не такая крошечная…»

* * *

– Привет, Володя, – Лика Вронская прошла в кабинет, опустилась на стул и вздохнула. – Есть минутка?

«Все-таки беременность меняет женщин, – решил следователь Седов, щелкая кнопкой электрического чайника. Видок у приятельницы еще тот: бледная, мрачная. Чашка чая или кофе точно не повредит. – Такой хмурой и уставшей я ее никогда не видел. Кажется, любое движение ей дается с колоссальным трудом. Хотя вроде еще и не поправилась совершенно».

– Какие новости? – тихо поинтересовалась Вронская, приглаживая короткие, торчащие во все стороны волосы. – Знаешь, я сегодня пыталась Андрея Захарова найти, он со мной за книгу не рассчитался. Но мне секретарша так ничего толком и не объяснила.

– Я его сегодня тоже искал, и тоже безрезультатно. Но ничего, его в розыск завтра объявят. – Седов с тоской посмотрел на сигареты. – Так что найдут по-любому. Правда, не уверен, что он тебе денег даст. Там что-то переиграли в его компании. Мальчик, видимо, стал полным банкротом. Но я ему даже не сочувствую! С его подачи и Калинину убили, и Малышевского, похоже, с крыши столкнули. Тебе чай или кофе?

– Чай. Без сахара. Седов, ты с ума сошел! Какой из Захарова убийца!

Володя бросил в чашку ложку заварки, залил кипятком. Себе сделал кофе – денек сегодня выдался сумасшедший. Однако это приятная усталость, радостное утомление. В общем и целом картина совершенно понятна. Детали, оформление материалов, поимка беглого преступника – со всем этим еще предстоит разобраться после праздников. Но встречать Новый год можно с относительно спокойным сердцем. Главное – уже на поверхности. Наконец-то в этом запутанном деле появилась ясность!

Он поставил перед Ликой чашку, вернулся на свое место. Любопытная Амнистия спикировала с клетки на стол, макнула в горячий кофе хвост и возмущенно зачирикала:

– Амнистия хорр-рошая девочка!

– Не уверен, что хорошая, – пробормотал Седов, доставая из ящика тумбочки салфетку. – Хорошие девочки кофе не брызгаются! Знаешь, Лик, я очень тебе благодарен за информацию о том, что Захаров собирается покупать яйцо Фаберже. Конечно, позднее я бы выяснил это самостоятельно. Но мне все стало ясно именно теперь. Душевное спокойствие накануне Нового года – великое дело.

– Да что тебе ясно? – буркнула Лика и нахмурилась. – Андрей, конечно, не ангел. Но мне неприятно слышать, как ты его обвиняешь во всех смертных грехах! У меня был период, когда я на него злилась и подозревала, но мы с ним много общались, и я изменила свое мнение об этом человеке.

Седов улыбнулся. К числу Ликиных достоинств умение разбираться в людях не относится. У нее две краски – белая или черная. А Захаров – очень многообразная палитра…

Андрей все рассчитал и спланировал идеально.

Он заранее знал, что Полина хочет продать яйцо Фаберже. Возможно, именно Захаров даже уговорил ее выставить ювелирное изделие на аукцион. Так эффектнее! Ну как же – почти Вексельберг, такая же покупка до начала официальных торгов, столько внимания прессы! Он же использовал механизм выставления ювелирного изделия через посредников. Пользуясь отсутствием у Полины делового опыта, предложил посреднику заставить ее подписать договор с пунктом о возврате денежных средств покупателю в случае форс-мажорных обстоятельств. Да здесь он весь как на ладони – со своей мертвой хваткой, полной беспринципностью! Никто и никогда бы не узнал, кто именно выступает продавцом яйца Фаберже, аукционный дом таких сведений не разглашает. Посредник тоже заинтересован в том, чтобы держать язык за зубами: даже если яйцо Фаберже подлинное, то сколько он кому раньше подделок впарил – одному богу известно. Ликвидация Полины не могла причинить Захарову никаких неприятностей. Она обеспечивала только положительные события – возврат денег и внимание прессы. Угрызения совести? Смешно! Совести у этих людей нет. Есть только свои интересы.