Копия моего мужа (СИ)

Мне хочется возмутиться, громко рассмеяться и сказать, что это достаточно эпичная шутка и я беременна не от Тахирова. Но я почему-то молчу. Возможно просто не хочу портить вечер, а может быть оттого, что знаю — терпеть осталось недолго. Вряд ли с этой милой девушкой мы когда-нибудь ещё увидимся.

— Врач на УЗИ сказал, что ребёнок прячется. Пол не видно, но я предполагаю, что там девочка. Просто чувствую это и всё.

Анна улыбается и задает мне ещё несколько вопросов о моём состоянии, о том, не боюсь ли я рожать и есть ли у меня варианты имени для ребёнка. Я отвечаю на вопросы и ловлю себя на мысли, что я давно вот так не сидела — не думая ни о чём. Мне не хватало этого внутреннего спокойствия, знаний о том, что всё будет хорошо.

После того, как мне сообщили об аварии я просто выла в подушку. Затем сидела у окна на подоконнике и тоже выла. Пила кофе, молчала и не переставала думать о Тиме и его страданиях. И бесконечно выла, потому что слёз больше не было. А сейчас перестала убиваться и это угнетало меня, но ненадолго. Я знаю, что Тимур бы обрадовался, если бы узнал, что я не страдаю так сильно как раньше. А он знает. Наверняка знает.

Когда ужин подходит к завершению мне жаль расставаться с дружелюбной Аней и весёлым Дамиром. Мы с Рустамом выходим провожать их в прихожую и мне даже хочется сказать напоследок, чтобы они приезжали ещё. Обычно мне сложно находить общий язык с новыми людьми, но здесь какой-то особый случай — не было ни грамма неловкости или стеснения.

— Была рада познакомиться, — произношу, приобнимая девушку за плечи.

— Это взаимно, Лера.

Они уходят и всё волшебство сегодняшнего вечера тут же рассеивается. Я натыкаюсь на взгляд Рустама и сразу не пойму, что он означает. Удивление или насмешку? В любом случае он мне не нравится, и я стаю вновь похожа на ёжика с длинными колючками.

— Что? — складываю руки на груди.

Он отрицательно мотает головой и снимает с себя пиджак. Немного уставший, но явно в хорошем настроении. Я сразу же обращаю внимание на то, как сильно натянута белоснежная ткань в области его бицепсов.

— Нет, ничего, — отвечает Рустам. — Хороший был вечер.

Я киваю и хочу поскорее уйти к себе в комнату.

— Согласна. Если позволишь, я бы вернулась к себе. Сильно устала за сегодняшний день.

Рустам делает шаг в сторону и пропускает меня к лестнице. Зажмурив глаза и не дыша, прохожу мимо него и встаю на первую ступень.

— Совсем забыл сказать, — слышу его низкий голос себе в спину. — Мне нужно улететь по делам. В стране меня не будет, но если у тебя возникнут вопросы, то ты всегда сможешь обратиться к Виктории.

Я фыркаю, потому что эта грымза будет последней к кому я буду обращаться. Поднявшись к себе в комнату и закрывшись на щеколду только сейчас вспоминаю, что забыла сообщить Рустаму о своём скором переезде. Но может это и к лучшему. Будет для него приятным сюрпризом, когда он вернется, а я навсегда исчезну из его жизни.

Глава 15

Я слышу когда он уезжает. Сначала щёлкает дверь его комнаты, затем раздаются тяжелые шаги по коридору. У дома заводится двигатель машины и слышатся голоса. Не знаю почему, но я поднимаюсь с кровати, хотя на часах всего семь утра. Осторожно подхожу к окну, открываю темную штору и смотрю как Рустам разговаривает о чём-то с двумя амбалами. Один из них кивает и направляется к автомобилю забравшись на водительское сидение, а второй искоса поглядывает на моё окно. Я отшатываюсь, потому что не хочу, чтобы меня увидел он. Рустам.

Вновь забираюсь в кровать, кутаюсь в теплое одеяло и накрывшись с головой пытаюсь уснуть. Очередная бессонная ночь сделала своё — едва машина Рустама отъезжает от дома, как мои веки становятся свинцовыми и закрываются.

Мне снится Тимур. Тот день, когда я задержалась в гримёрке дольше остальных и впервые осталась с ним наедине. Сон больше похож на явь — такой же реальный и чувственный, словно можно коснуться и потрогать. Во сне я испытываю те же эмоции, которые испытывала в реальности.

Когда мы остаемся один на один, у меня появляются смешанные чувства — страх и похоть одновременно. Он подходит ко мне ближе, прожигает насквозь своими чёрными глазами и касается рукой щеки. Убирает за ухо выбившиеся пряди, скользит пальцами чуть ниже, вдоль линии шеи. Приспускает тонкие бретели моего концертного платья, расшитого стразами и пайетками и оголяет грудь.

— Ты хорошо танцевала, — произносит над ухом.

По коже пробегают мурашки, мне страшно и хорошо рядом с ним, но оттолкнуть и уйти я уже не могу. Да и не хочу.

— Спасибо, — отвечаю тихо, едва слышно.

Мне нравилось то, как он смотрел на меня во время концерта. И танцевать хотелось только для него, а не для тех похабных мужчин, которые пускали на нас слюни сидя в зале.

Он накрывает ладонью мою грудь и слегка сжимает. И смотрит… так как смотрел на меня во время выступления — разжигая внутри настоящий пожар. Мы почти не разговариваем, да нам это и не нужно. Его движения уверенные, жесткие. Словно он знает, что я и шелохнуться не смогу, потому что одновременно хочу его и боюсь.