Коппола. Семья, изменившая кинематограф

Друг по Джульярдской школе познакомил Кармине с Италией Пеннино – тихой, скромной девушкой, настоящим сокровищем, появившимся на свет в квартире, которая располагалась над Бруклинским театром ее отца. Вскоре Кармине и Италия поженились.

Италия была хорошей матерью – она любила своих детей, гордилась ими и создавала в семье умиротворяющую атмосферу. И, следуя давним традициям итальянских семей, она осталась простой домохозяйкой, жизнь которой зависела от нужд мужа. На экране ее яркие черты лица – высокие скулы и янтарно-карие глаза – мы можем увидеть у ее дочери Талии, которая стала актрисой. Второму же своему ребенку «маммарелла», «мамочка», передала любовь к кулинарии. Ее фирменными блюдами были пироги кальцоне и брачиоле, рулетики из говядины с начинкой из хлебных крошек и сыра. Семейные трапезы всегда сопровождались пышными ритуалами и превращались в настоящие праздники. Позднее Коппола отметит таланты своей матери созданием ряда паст и соусов под единым названием Mammarella, упаковки которых украшала фотография улыбающейся семнадцатилетней Италии.

«В артистической семье, – отмечал Коппола, – именно она привносила в наше творчество волшебство».

Да, именно Италия разжигала в своих детях интерес к искусству с помощью игр, развивавших воображение, именно она выделяла подростку Фрэнсису деньги на театральные утренники, которые его отец не принимал всерьез.

После окончания Джульярдской школы Кармине, понимая, что ему нужно было кормить молодую семью, умело воспользовался открывшимися возможностями. В начале 1940-х это означало работу в Детройтском симфоническом оркестре. Однако к 1946 году, когда родилась Талия, они вернулись в Нью-Йорк и некоторое время переезжали с одной съемной квартиры на другую в пригородной части Лонг-Айленда. Вскоре Кармине стал первой флейтой у известного дирижера Артуро Тосканини и в Симфоническом оркестре NBC. Затем у него появилась возможность работать в оркестре театрально-концертного зала Radio City, где дирижером был его брат Энтон.

Семью нельзя было назвать богатой, они постоянно переезжали с квартиры на квартиру, дети меняли школы, но у них было все, что полагалось иметь среднему классу. Фрэнсис Коппола вспоминал годы, предшествовавшие его болезни, как лучшее время в своей жизни. Он помнил все игрушки и подарки, которые приносил любящий отец, снимавший таким образом с себя вину за свою неудавшуюся карьеру.

«В нашей семье жизнь всегда била ключом», – вспоминал Август. В доме постоянно появлялись и исчезали многочисленные тети, дяди и двоюродные братья. Детей воспитывали как американцев, но постоянно напоминали им об их итальянском происхождении. Все вечера были заняты сказками и играми. И конечно же, всегда звучала музыка. Всей семьей они ходили на бродвейские мюзиклы. И дети росли, чувствуя перемены времени и техники. «Мы познавали жизнь нота за нотой», – говорил Август.

Это был еще один подарок отца: ощущение того, что жизнь нужно провести в поисках идеальной мелодии.

Кармине очень многое дал своим детям. Но постепенно Фрэнсис стал понимать, что его отец был человеком, разочаровавшимся в жизни. Кармине стремился писать серьезные произведения, песни и даже мюзиклы. Он тосковал по признанию, которое к нему так и не пришло. Как многие таланты, он знал свою истинную цену. Быть солистом у Тосканини – и только? Для него этого всегда было мало.

Кармине верил в Америку. Сын иммигрантов в первом поколении был убежден в том, что о достоинствах человека судят по его славе и богатству, а талант – это ключ, который открывает дверь к успеху. И положение музыканта постоянно беспокоило и мучило его.

«В нашей семье всегда высоко ценился талант, – вспоминал Фрэнсис Форд Коппола в 1991 году, вскоре после смерти Кармине. – Отец очень строго относился к тому, есть у тебя талант или нет». В ранних вариантах биографии Копполы можно найти более откровенное описание характера отца: «Это был человек, разочаровавшийся во всем. Он ненавидел всякого, кто добился успеха».

В такой семье не могло быть места для другого талантливого художника.

Неужели же мальчикам судьбою суждено становиться такими, как их отцы? Неужели Майкл Корлеоне должен был обязательно повторить жизненный путь дона Вито Корлеоне?

Так или иначе, Кармине завещал сыну неутолимую жажду славы. «Что двигало вперед карьеру моего отца? – сказал однажды Коппола. – Его тщеславие и желание, чтобы его высоко ценили».

Поздними вечерами, когда перед сном трое детей Кармине возносили свои молитвы к Господу, они всегда заканчивали их просьбой: «Дай папе отдохнуть».

* * *