Коптский крест

Велопоход в Петровский парк был намечен на конец следующей недели, в воскресенье, 30-го мая. Решено было пригласить с собой и Овчинниковых — все семейство, включая тётю Олю и обеих девочек. Отец предложил приобрести для Николки какой-нить простенький «Стелс», но я возразил — парень ни разу в жизни не ездил на велосипеде, а научиться не успеет — не по Гороховской же ему рассекать! Так что для нашего друга было решено прихватить финский кикбайк. Это, если вы не в курсе, эдакий ультра-современный самокат с передним колесом от велосипеда в 26 дюймов. Заднее колесо тоже куда больше обычного, самокатного — 12 дюймов. Отличная машина — хоть с горок катайся, хоть по бордюрам прыгай — устойчивый, скоростной. И, главное — научиться кататься на кикбайке можно практически мгновенно, как и на обычном детском самокате. Так что — придется Николке на первый раз довольствоваться этим чудом финского спортивного дизайна.

Ну а то, что по здешним улицам запрещено ездить на великах — не очень-то меня и расстроило. Вы их видели, эти улицы? Только попав в 19-й век я понял, каким огромным благом цивилизации стал для нас простой асфальт. Большинство здешних улиц выложены даже не брусчаткой — булыжником. И булыжная мостовая, мало того, что выпирает какими-то немыслимыми горбами, превращая улицу в сглаженное подобие американских горок — так и сама представляет из себя что угодно, только нее ровное дорожное покрытие. Это мы с вами привыкли к тому, что каменные бруски или бетонная плитка должны быть подогнаны один к одному, а щели между ними — цементом замазаны вровень, да так, что хоть на роликах по ним катайся. Нет, те, кто мостит улицы в Москве 1886 года, — во всяком случае те, что подальше от самого центра — явно презирают такие ухищрения. В лучшем случае, булыжники, кое-как подобраны по размеру и уложены так, чтобы две соседних каменюки поплотнее касались друг друга. Там, где достичь этого не удавалось, зазоры были заполнены обычной землей, а кое-где росла даже и травка. Что до роликов… Я думаю, даже попытка прокатиться по этой мостовой на велосипеде сравнима с БэЭмЭкс-трюками. Как там кто-то из наших юмористов говорил? В России — две беды, и одна из них все время чинит другую.

А еще — на этой, с позволения сказать мостовой, повсюду валяется навоз. Всегда. Причем — некоторые кучи совсем свежие, и пахнут они… соответственно. Нет, дворники это добро, конечно, убирают — но видимо, лошадей в Москве все же больше, чем почтенных служителей метлы. А, может, те и не очень стараются.

Отец как-то рассказывал, что немецким кавалеристам во времена Первой Мировой Войны предписывалось, при прохождении через город или, там, село, подвешивать под хвосты их скакунов особые «навозо-сборники» — проще говоря, полотняные мешки. Но, похоже, до Москвы это нововведение если и дойдет, то никак не раньше 14-го года. А может и тогда не дойдет — ведь немцы-то до Москвы так и не добрались.

Но — не будем отвлекаться. Были новости и поважнее — например, мы теперь точно знали, в какой мир забросили нас таинственные коптские четки. Вчера, пройдя через портал, первое, что я сделал — это купил у мальчишки-разносчика «Московские ведомости». Конечно, ни у меня ни у отца не хватило бы терпения ждать до вечера; а потому я тут же нырнул обратно и вышел в 21-м веке — и немедленно набрал номер отца. Он, как и было условлено был в Ленинке, а на столе перед ним лежала та самая подшивка 1886 года. Отец специально ждал моего звонка и не открывал газету на нужной странице.

В общем, никакого объявления там не появилось. Теперь не было никаких сомнений — мы уже почти неделю как ходили в параллельный мир — и, чтобы мы там не предприняли, никакого влияние на наше будущее… то есть настоящее, конечно — это не окажет.

Так что — вернемся в день сегодняшний. Отец, изрядно разозленный на меня из-за вчерашней эскапады с баллончиком и калькулятором, сегодня отправился в прошлое один — а меня оставил на хозяйстве, нагрузив, чтоб не скучал, кучей заданий. И пока он ведет там переговоры с Овчинниковым-старшим о найме жилплощади, и, заодно, договаривается о совместном пикнике в Петровском парке, мне предстояло отыскать в Интернете какие-нибудь ресурсы, где тусуются знатоки древних ближневосточных языков — а конкретно, коптского наречия. Рассмотрев найденный пергамент отец, конечно, тоже не понял ни слова. Правда, он согласился с Николкой насчет картинки — по его мнению это и правда была церковь, причем весьма древней постройки. Я до сих пор ничего не слыхал о коптах — вот отец и засадил меня повышать эрудицию. А заодно — искать переводчиков с коптского.

Глава двадцать четвертая