Коптский крест. Дилогия

– Э-э-э, нет, тут ты неправ, – покачал головой Олег Иванович. – Разница очень даже есть. Петербург – столица, Одесса – крупнейший порт юга Империи, через них попадает в Россию большая часть приезжих с Запада. Таможенная служба там наверняка налажена четко, особенно в Петербурге. А вот Баку – задворки Империи, граница с дикой Персией, половина приезжих вообще никаких документов не имеет. Да и в любом случае, такого порядка, как в Одессе и, тем более, в столице, в Баку и близко нет… надеюсь. Так что любого рода несообразности с бумагами можно будет списать на привычный российский провинциальный бардак. –

Преодолев очередную лестницу, троица остановилась возле высоченных двустворчатых дверей, на которых висела ослепительно сияющая бронзовая табличка "Библиотека".

– Ну вот, кажется, пришли, – несколько нервничая, сказал Николка, и потянул на себья массивную "львиную" ручку.

Олег Иванович и Ваня покинули гостеприимные стены женской гимназии лишь часа через два. Николенька убежал еще раньше – мальчик изложил дяде заранее заготовленный рассказ: как они с Ваней по дороге к гимназии встретили его отца, встревоженного долгим отсутствием сына и отправившегося на его поиски; и как он, Нниколенька, выполняя просьбу Олега Ивановича, привел гостей сюда, чтобы отец Вани смог самолично выразить признательность Василию Петровичу за заботу о сыне. Олег Иванович быстро сориентировался, как себя вести– и немедленно рассыпался в похвалах Николеньке, оказавшемпомощь не знающим Москвы приезжим.

В общем, все разрешилось к общему удовлетворению. Растроганный и польщенный Василий Петрович, слегка пожурил племянника, но все же написал ему записку в гимназию; а для верности попросил швейцара отправить мальчика в его альма матер на извозчике. А потом – предложил своим гостям устраиваться поудобнее и изготовился к интересной беседе.

Василий Петрович сразу же засыпал отца Вани расспросами о жизни в Русской Америке и об ее обитателях. Олег Иванович достаточно быстро сообразил, что его собеседник – классический русский интеллигент, университетский либерал и идеалист, проникнутый духом Некрасова, Щедрина и народовольцев. То есть – человек весьма образованный, но увы, не вполне ясно представляющий предмет беседы. При любой возможности дядя Николки переводил разговор на политическое устройство Российской империи.

К сожалению, его визави, в свою очередь, не мог похвастаться особыми познаниями в этом вопросе. А потому – Олег Иванович возвращал беседу в русло к американской жизни, о которой и сам имел представление по книгам Марка Твена и ОЄГенри.

Но увы, как ни старался отец Вани свести разговор к описанию природы Аляски и Канады – успеха он не имел. Дядя Николеньки интересовался подобными темами скорее, из вежливости. Но, стоило заговорить об общественном устройстве и местных нравах –Василий Петрович немедленно оживлялся. Любой рассказ собеседника он сводил к тому, как дурно все в государстве Российском.

Увлекшись беседой, Василий Петрович и Олег Иванович позабыли о Ване. Поначалу, мальчик бродил по библиотеке – благо, в этот час посетителей, кроме них троих, не было. Дубовые шкафы до потолка, величественные ряды корешков книг, заполнявших библиотечные шкафы, внушали, благоговейный трепет подростку, выросшему в эпоху Интернета. Но – шеренги научных трудов быстро наскучили мальчику. Полистав подшивку газеты с полузнакомым названием "Московские ведомости", Ваня переключился на роскошное двухтомное издание "Жизни животных" Брэма. Вдоволь налюбовавшись иллюстрациями, проложенными тончайшей, прозрачной папиросной бумагой, мальчик решил принять участие в беседе взрослых. Но, увлекшись , Ваня начисто забыл, в каком времени он находится и с кем, собственно, идет разговор! Стоило Василию Петровичу заговорить об идеях князя Кропоткина, как мальчик немедленно припомнил батьку Махно и анархический разгул революции. А когда озадаченный учитель словесности заговорил о народовольцах, лучших сынах и дочерях России, жертвующих жизнью в актах террора, Ваня в ответ прошелся по боевикам ИРА и чеченским шахидкам, – но поперхнулся и замолчал , получив под столом чувствительный тычок ногой.

С огромным трудом Олегу Ивановичу удалось замять опасную тему. Пришлось даже сослаться на то, что в Америке сын начитался бульварной приключенческой литературы в стиле Ната Пинкертона. Объяснение вызвало недоумение – оказалось, Василий Петрович не слыхал о знаменитом герое детективных романов! С опозданием Олег Иванович сообразил, что, хоть прототип знаменитого героя детективов, сыщик и разведчик шотландского происхождения А?лан Пинкертон уже успел к 1886 году умереть, но вот книги с созданным по мотивам его похождений персонажем – Натом Пинкертоном – увидят свет лишь в самом начале 20-го века.