Коптский крест. Дилогия

Нет, решительно, Николенька мог гордиться собой! Особенно, если учесть, что, он еще и успевал задавать своему провожатому тысячу и один вопрос. Ваня охотно отвечал, но насмешка в его голосе ощущалась вполне явственно. Николенька понимал, что его спутник так до конца ему не поверил – и теперь находит удовольствие в том, чтобы подыгрывать собеседнику, зачем-то валяющему дурака. Игра эта Ваню забавляла, и он охотно принял тон, предложенный несчастным гимназистом.

Дом номер девять Гороховской улице (то есть архитектора Казакова) стоял на своем месте. Но – нельзя сказать, что он совсем уж не изменился. Цвет теперь был не темно-желтым, а каким-то салатовым; фасад же изрядно облупился. На окнах первого этажа появились решетки, а сам фасад был изуродован какими-то щелястыми серыми ящиками. Ваня называл их "кондиционеры" и даже объяснил, для чего они служат – но Николенька пропустил объяснение мимо ушей, рассматривая на очередном рекламном плакате очередного размахивающего оружием монстра.

В общем, дом был тот самый. Да и подворотня, на первый взгляд, почти не изменилась. Добавились, правда, какие-то корявые размытые, разноцветные надписи дикого содержания и непонятные символы… но мальчику было уже не до них. Со всех ног он кинулся во двор… и замер, как вкопанный. Во дворе не было ничего, хоть отдалено знакомого – серый монолит вместо брусчатки, хилая клумба, уродливые крылечки, где надо и где не надо. Посреди двора – пять "автомобилей" и какие-то дурно пахнущие баки. Так, похоже, в будущем выглядела помойка.

– Ну, и где здесь твой 19-й век? Ладно, признавайся, что все выдумал. Классно сыграно, кстати, ты талант. Мы с папой чуть не поверили… –

Это было невыносимо! В отчаянии Николенька обернулся к насмешнику. Увидев в глазах товарища самое настоящее, неподдельное горе, Ваня поперхнулся очередной колкостью:

– Ну, ты что… ладно, я так, не бери в голову. Счас найдем, где ты живешь. А давай, дом обойдем, может тебе в другой подъезд, или вообще в соседний дом? Может, с адресом что-то напутал? – и с этими словами Ваня увлек мальчика назад, на улицу.

И надо же – Ваня как в воду смотел! Не успели они сделать вдоль фасада и десятка шагов, как загадочная подворотня нашлась. Причем – она и здесь была не на месте; и точно так же из нее тянуло сыростью и холодом. И таким пугающим был этот холод, что Николенька остановился в двух шагах от цели, к которой только что стремился всеми силами …

– Ну вот, кажется, пришли… – неуверенно сказал мальчик. – Мне, кажется, сюда… –

– Туда, говоришь? И правда, странное местечко… – И Ваня поковырял ногой кромку асфальта. Подобно траве на "той стороне", асфальт тоже заканчивался как-то… неправильно. Он обрывался идеально прямой линией: ни трещин, ни щелей. А за обрезом начиналась плотно утоптанная земля, тоже какая-то странная – ни нежной, майской травки, ни мелкого мусора, ни даже камешков. Но– делать было нечего, и Николенька постаорался унять внутреннюю дрожь:

– Да, точно, туда. Ну что, пошли? – и первым вошел в темный зев загадочной подворотни.

Наверное, ни один приговоренный к казни и помилованный в последний момент преступник не чувствовал такого облегчения, какое испытал Николенька. Милый, знакомый до слез двор! Фомич со своей метлой! Увидев дворника, Николеньке захотелось тут же броситься и расцеловать его. И т Васютин в комании двух студентов и вороха бошюр! И тетя Оля –такая домашняя и родная – идет через двор с кошелкой в руке.

– Тетенька, дорогая! – Николенька бросился к ней со всех ног и с разбегу зарылся лицом в ткань капота. Мальчик испытывал не просто облегчение – ему казалось, что он проснулся после тягостного ночного кошмара, который изводил его всю ночь, и никак не отпускал – и вот, наконец, пришло блаженное пробуждение, после которого утро кажется таким ярким и прекрасным…

Тетя Оля была немало удивлена:

– НиколЯ, что это значит? Ты уже вернулся из гимназии? –

Но, стоило женщине взглянуть в лицо мальчика, увидеть заплаканнные, полные страха глаза, как она сменила гнев на милость.

– Вот что, друг мой, ты немного не в себе. Пойдем домой, я тебе чаю налью. – И с этими словами тетя увлекла Николку в подъезд. Мальчик шел за ней и буквально ощущал, как страшный мир будущего за спиной стремительно растворяется, тает, превращается в ночной морок…

Уже на лестнице, у самой двери в квартиру, Николенька вспомнил о Ване. Как он мог, вот так, просто, за здорово живешь, позабыть о человеке, который, считай, спас его из ужасной передряги? Николеньку пронзила ужасная мысль – а что, если Ваня застрянет тут, в его времени? Наверное, мальчику будет ничуть не легче, чем было Николеньке в веке 21-м? Хотя, конечно, зеленоволосых девиц тут нет. И, буркнув; – Щас, теть, Оль, я на минутку…. – Николенька мухой слетел по лестнице и выскочил на двор.

Но там не было никого, кроме Фомича да давешней компании студентов. Николенька поискал взглядом загадочную подворотню – она-то никуда не делась – но и там не Вани оказалось.