КОР, или Медленно и с удовольствием

Город ничуть не изменился и погода тоже. Свинцовое небо всё также грозит проливным дождём, в лицо бьёт порывистый холодный ветер. Воздух на удивление свеж и чист, нет ни привкуса бензиновой гари, ни горечи технического дыма. На мгновение солнце прорывается сквозь тяжёлую завесу туч и отражается в панорамных стёклах соседних зданий. Гигантские призмы дробят золото лучей, и они распадаются на множество радуг.

Игра света и теней настолько причудлива, что у меня захватывает дух. Господи! Полцарства за лист бумаги и карандаш! Да что там мелочиться! Отдам всё царство целиком за холст и кисти с красками!

Боясь что-либо упустить, я стараюсь запомнить картину, открывшуюся моим глазам, каждую её деталь, каждый перелив цвета. Страшно жаль, что временами окружающий мир видится не чётко, будто сквозь водяные разводы на стекле.

Неожиданно на меня обрушиваются совсем иные чувства. На смену созерцательной восторженности приходят гнев и беспредельная печаль, и это действует на психику, как удар тока.

Захваченный врасплох, я судорожно хватаю ртом воздух. Нет, только не это! Уйди, гад! Я не хочу тебя слушать! Нет никакого кольца разумов, это всё бред!

Но чужак не ведает жалости. «Ладно, обойдёмся без разговоров», — соглашается он, и я оказываюсь в его шкуре. А это не только эмоции. Я ощущаю, как по его лицу струятся слёзы, и их соль щиплет искусанные до крови губы. Теперь я знаю, что город мёртв. Пустая раковина, внутри которой нет ничего живого.

И вот уже я, а не он не в силах отвести взгляд от дома, где больше никто меня не ждёт.

«Дилайна, кро миаваси ми тар, Дилайна!» — шепчут мои губы. Сделав шаг в пустоту, я переворачиваюсь в воздухе и, раскинув руки, падаю вниз.

«Литаурин, миа Дилайна!» Распахнутые глаза смотрят в небо. Оно сплошь затянуто тучами, солнце больше не светит. На лицо падает капля, затем другая. Дождь мешается со слезами, и я закрываю глаза. Я креплюсь изо всех сил, но боль в душе всё нарастает и в какой-то момент становится невыносимой.

«Дилайна-а-а!»

Разбуженный собственным криком я сел в постели. Сердце колотилось, как сумасшедшее, по лицу текли слёзы. «Слияние разумов — всегда шок для новичков», — прошелестел чужак, поселившийся в моей голове.

По спине прошёл озноб.

— Заткнись, сукин сын! — выкрикнул я вслух.

«Поверь, ты в полном здравии!»

Ну конечно! Сумасшедшие всегда верят в это. Меня затрясло. О Господи! Почему я так быстро схожу с ума?!

Галстук и пиджак полетели на пол. «Может, я по-прежнему сплю?» — подумал я с надеждой. Да нет, что-то не похоже.

В дверь постучали.

— Сэр, у вас всё в порядке? — спросил обеспокоенный женский голос.

— Да, мэм! Просто плохой сон! Простите, если я вас побеспокоил! — отозвался я и потащился в ванную.

Вид собственной физиономии окончательно меня доконал. Как говорится, краше в гроб кладут. Да! Счастье, если это легкая форма шизофрении. Тогда ещё есть надежда. Но если я опасен — а происшествие с Вэньминем говорит, что это так — тогда мне в полный рост светит психушка.

Неожиданно я успокоился, привёл себя в порядок и снова лёг спать. Плевать на шизофрению! Война войной, а обед по расписанию. Чему бывать, того не миновать. И вообще, чёрт знает что! Впервые на моей памяти я улёгся в кровать, не приняв душ и не почистив зубы. Да что там! Я даже не переоделся и, как какой-нибудь забулдыга, завалился спать в уличной одежде.

13.09.2015 г., воскресенье.

Да, жуткий выдался денёк! Вот что значит роковое тринадцатое число! И даже то, что этот день пришёлся на воскресенье, не спасло меня от неприятностей.

Ха, неприятности! Это словечко даже отдалённо не отражает того, что произошло. Как по мне, так проще самому застрелиться, чем ещё раз пережить такое.

На следующий день Вэньминь заехал за мной ровно в восемь. Мы вели себя так, будто ничего не случилось.

— Хороший костюм, — заметил он, когда я сел к нему в машину.

— И тебе доброе утро! Как твоя рука? — не удержался я от вопроса.

— Лучше, но не твоими молитвами, — последовал сдержанный ответ.

— Не может быть! — я состроил грустную мину. — Я всю ночь простоял на коленях, вымаливая у Будды прощение.

Вэньминь покосился на меня.

— Верится с трудом, но физиономия у тебя действительно бледная. Неужели совесть замучила?

— Естественно, — я зевнул и поискал наиболее удобное положение на сиденье. — Если не возражаешь, я немного подремлю, а то после перелёта самочувствие не очень.

— Спи, если хочешь, — разрешил Вэньминь, преисполнившись великодушия.

Несмотря на дружескую пикировку, напряжение между нами всё же чувствовалось. Правда, не так остро, как я опасался.