Корабельные новости

И когда это ему было «весело»? Или Уэйви, чье сдержанное лицо уже покрылось морщинками и которая начала усыхать от жара очага и сильного ветра? Что происходило? Они оба относились к тому разряду людей, которые стоят с вымученными улыбками, когда другие пляшут, играют или бросают шары в кегельбане. Развлечения. Но Куойлу на самом деле нравились кино, темнота, силуэты незнакомых людей, вырисовывающиеся на фоне экрана, запах арахиса и шампуня, скрип попкорна на зубах. Там он мог перемещаться из своего подбородка и громоздкого тела в элегантные тела в белых одеждах, царствующие на экране.

Уэйви сказала «да». Герри может побыть с отцом. Да-да, правда.

***

Утром на небе клочья облаков, формой и цветом напоминающие ломтики семги. Нежное зеленоватое небо наливалось тяжестью, пока они ехали между снежными сугробами. Поднялось солнце, залив машину светом. На руле лежали руки Куойла, поросшие бронзовыми волосами. Красно-коричневый сержевый костюм Уэйви стал похож на золотое одеяние. Потом этот волшебный свет превратился в обыкновенный дневной, разделивший ландшафт на черное и белое: камни и снег. И небо. Мысли Куойла о развлечениях не оставляли ему тем для разговора. Он никак не мог разрушить повисшее между ними молчание. Пробормотал какой-то глупый вопрос о бесконечной песне Элвина Ярка. На самом деле она его совершенно не интересовала. Ему надо было с чего-то начать разговор.

— Он поет ее, сколько я себя помню. «Гусь-нырок» утонул в море, а на судне под названием «Брюс» привезли лося. Лося из Нью-Брунсуика. Я не знаю, когда это было. Наверное, во времена Первой мировой. На Ньюфаундленде не было лосей, пока их не завезли сюда. — Для нее эта тема тоже не была интересной, но звуки голосов в громыхающей машине приносили облегчение. Она подумала о мальчике в школе, который плакал над своим обедом из заплесневелых крекеров. Она дала ему сэндвич с мясом лося.

— Сейчас их уже довольно много, — сказал Куойл, смеясь и пытаясь поймать ее обветренную руку. То, что они увидели это животное на замерзшем сугробе возле дороги, показалось им знамением.

К полудню они уже были возле портов, и открывшаяся их взглядам синяя вода принесла обоим ощущение счастья. Радостный синий, после нескольких месяцев сплошного льда.

***

Уэйви в магазинах на Водной улице, воодушевленная и напуганная запахами новой кожи, отделов с парфюмерией, выхлопных газов. Она купила игрушечную корову для Герри и пару теплых кальсон для отца. Коробку открыток на распродаже. Кухонный нож с красной ручкой, чтобы заменить старый в кухонном шкафу. Бюстгальтер в яркий цветочек. Ей понравилась замечательная шетландская шерсть, из которой мог бы получиться хороший свитер, но она оказалась слишком дорогой. В одной витрине на слое льда она заметила целую сценку, выполненную из морепродуктов: ялик из филе камбалы на волнах из креветки и сине-черных мидий. Целая семга представляла собой маяк, испускающий лучи из мерцающей макрели. Завершала картину рамка из крабовых клешней.

У нее был список покупок для Куойла и конверт с деньгами на одежду для девочек. Им были нужны рейтузы, вельветовые брюки, свитер для Саншайн, носки и трусики. Она получила огромное удовольствие, покупая вещи для девочек. К тому, что было перечислено в списке, она сама добавила батарейки, носки с тонкой кружевной отделкой, два замечательных шерстяных берета, желтый и розовато-лиловый. Она была очень осторожна и помнила о карманных ворах, которыми изобиловали города. Съела сэндвич с жареной говядиной и провела остаток дня, заходя в роскошные магазины и рассматривая витрины. Она не потратила больше ни единого цента.

***

Куойл тоже делал покупки. Он ходил вокруг витрин с подарками, пытаясь выбрать что-нибудь для кузена. Кто знает, что он помнит? Кто знает, какую жизнь он прожил? Он ловил рыбу и омаров. У него была собака. Он бродил по ночам. Вязал узлы.

Он смотрел на журналы и пакеты с заводской упаковкой, пока не нашел сентиментальную фотографию пуделя в металлической рамке. Это подойдет. Куойл сказал продавщице, что не нуждается в упаковке, расплатился и положил покупку в карман.

Старый кузен сидел на пластиковом стуле с деревянными подлокотниками. Он был совсем один, возле окна. Выглядел чисто вымытым, был одет в белую рубаху и халат. На ногах с четко проступающими венами были бумажные тапки. Он пристально смотрел на телевизор, подвешенный на контейнере прямо под потолком. Изображение было таким смазанным, что у каждого лица было по два рта, четыре глаза и дополнительному контуру скул. С экрана лысый мужчина рассказывал о диабете. Потом шла зажигательная реклама антифриза с фрагментами хоккейного матча и гладкого льда.

Куойл встал на стул и уменьшил громкость звука, нажав на кнопки. Спустился, сел. Старик посмотрел на него.

— Ты и сюда пришел?

— Да, — сказал Куойл. — Я пришел, чтобы встретиться с вами.

— Далековато забрался, да?

— Да, — сказал Куойл. — Далековато. Но со мной за компанию приехала Уэйви Проуз. — И зачем он это рассказывает старику?

— А, да. Она потеряла мужа.