Корабельные новости

Скользкая дорога. Ничего не было видно под капотом. Все растворилось в снежной круговерти. Спидометр показывал двадцать пять километров в час, но их по-прежнему заносило и дергало. Тетушку бросало из стороны в сторону, она размахивала рукой с растопыренными пальцами, будто пыталась удержать равновесие.

— Пап, нам страшно? — спросила Саншайн.

— Нет, дорогая. Это приключение. — Он не хотел, чтобы девочки выросли робкими. Тетушка прыснула. Он посмотрел в зеркало заднего вида и встретился взглядом с желтыми глазами Уоррен. Куойл подмигнул собаке. Чтобы ее подбодрить.

***

Неоновая вывеска мотеля с надписью «Мотель Тикл, бар и ресторан» вспыхивала и раскачивалась. Куойл подъехал к парковке, маневрируя между грузовиками и легковыми машинами, фурами, полноприводными джипами, снегоочистителями и снегоходами. Здесь было полно народу.

— Остались только люкс и номер для новобрачных, — сказал служащий, вытирая воспаленные глаза. — Буря загнала сюда всех, к тому же сегодня финальная игра в дартс. Брайан Малрони, премьер-министр, ночевал здесь в прошлом году, когда был в наших краях. Большой номер, там две кровати и два дополнительных спальных места. Его охранники спали на дополнительных местах. Сто десять долларов за ночь. — Он не оставил им никакого выбора. Вручил Куойлу витиевато украшенный ключ с выбитым номером 999. Рядом с кассой стояла коробка с заводными пингвинами, и Куойл купил по одному обеим девочкам. Банни отломила крыло от своей игрушки еще до того, как они вышли из вестибюля. После них осталась мокрая дорожка на ковре.

Номер 999 находился в трех метрах от шоссе и выходил на него большим стеклянным окном. Свет фар от всех проезжающих машин попадал на их парковку и загорался ослепительно яркими пятнами на стенах их номера. Они были похожи на сырые яйца, плавающие в масле.

Внутренняя дверная ручка осталась в руках Куойла, и ему пришлось аккуратно пристраивать ее на место. Потом он должен будет попросить у администратора шуруп и закрепить ее прочнее. Они осмотрели комнату. Одна из кроватей оказалась круглой софой. Ковер был забит грязью.

— Здесь нет шкафа для одежды, — сказала тетушка. — Мистер Малрони, должно быть, спал в костюме.

Туалет и ванная были втиснуты в жилое пространство. Раковина стояла рядом с телевизором. В ней был только один кран. На месте другого была дырка. Провода от телевизора валялись на полу, а его верхняя панель была оплавлена. Судя по всему, на нем разжигали костер.

— Не обращай внимания, — зевнула тетушка. — Это все равно лучше, чем ночевка в машине, — сказала она и стала искать выключатель. Вместо него обнаружила тлеющий ярко-красный огонек.

Куойл первым принимал душ. Странного цвета вода била из-за треснувшей плитки и вытекала из-под двери прямо на ковер. Душ подтекал все время, пока была открыта холодная вода. Его одежда соскользнула с крышки унитаза и упала на залитый водой пол. Ее было некуда повесить, потому что крючки на двери ванной тоже были оторваны. Рядом с унитазом лежала прикрепленная на цепочке Библия. Болтающиеся страницы были готовы вывалиться. Лишь на следующий вечер он понял, что проходил весь день со страницей из Книги Левита, прилепившейся к его спине.

В комнате было жарко.

— Посмотри на термостат, — сказала тетушка. — Ничего удивительного.

Одно его ребро оказалось вдавленным в стену, будто его ударили чем-то тяжелым.

Куойл поднял трубку молчащего телефона.

— По крайней мере, мы можем пообедать, — сказала тетушка. — Тут есть столовая. Приличный обед и ночь сна — и мы будем готовы к любым испытаниям.

В столовой было многолюдно. Она освещалась красными лампами, что создавало впечатление, будто посетители заживо жарились прямо на своих стульях. Куойлу кофе показался отвратительным, но за другими столами остальные пили его с улыбками. Они час ждали своего обеда. Куойл в брюках с пятнами соуса тартар на обоих коленях сидел рядом со своими раздраженными детьми и зевающей престарелой тетушкой. Ему совершенно не хотелось улыбаться. Петал на его месте пинком перевернула бы стол и вышла. Она снова была рядом с ним, как навязчивая песня, как несколько строк детского стихотворения, которые упрямо не хотят покидать память. Эта боль не желала уходить.

— Спасибо, — пробормотал Куойл официантке, вытирая свою тарелку кусочком хлеба. Оставил под блюдцем два доллара чаевых.

Комнаты по обе стороны от них гудели от детских криков и грохота. Из-за снегоочистителей над их кроватями дрожали изображения Иисуса. Ветер завывал в плохо подогнанных оконных ставнях. Как только Куойл закрыл дверь, ручка снова оказалась в его руке. На этот раз он услышал, как вторая ручка упала с другой стороны двери.

— Надо же! Прямо как на войне, — сказала Банни, наблюдая, как дрожит фанерная стена. Тетушка предположила, что ее кто-то пинает, причем обеими ногами.

Они сняли покрывала с кроватей, открыв простыни с заплатками. Уоррен лакала воду из унитаза.

— Здесь немного лучше, чем в машине, — сказала тетушка. — Во всяком случае, гораздо теплее.

— Расскажи историю, папа, — попросила Банни. — Ты уже сто лет нам ничего не рассказывал.