Корабельные новости

Она дош­ла до ма­лень­ко­го пру­да. Вспом­ни­ла его. Оваль­ное зер­ка­ло во­ды, ок­ру­жен­ное ко­лю­чим кус­тар­ни­ком и лав­ром. Жен­щи­ны и де­ти идут по осен­не­му бо­ло­ту, яго­ды, по­хо­жие на ка­п­ли на­ли­то­го солн­цем ме­да. Мок­рые бо­тин­ки, взле­таю­щие из-под ног ягод­ни­ков пти­цы. Ее мать все­гда лю­би­ла бо­ло­та, не­смот­ря на оби­лие там кро­во­со­су­щих тва­рей. Она на­хо­ди­ла не­боль­шую коч­ку, ло­жи­лась и за­сы­па­ла под об­ла­ка­ми на­се­ко­мых. По­том про­сы­па­лась и го­во­ри­ла: «Я так мо­гу про­спать всю свою жизнь». Она да­же не зна­ла, сколь­ко со­бы­тий про­спа­ла! Мать умер­ла от пнев­мо­нии в Брук­лин­ской боль­ни­це, ду­мая, что не­жит­ся под се­вер­ным солн­цем в ле­су.

Те­туш­ка по­зво­ли­ла се­бе вспом­нить осень, за­мер­ший пруд с бес­цвет­ным льдом, об­ла­ка, по­хо­жие на тон­кие се­рые паль­цы, как ка­ран­да­ши в ко­роб­ке, во­ро­ни­ку в ле­дя­ной ко­роч­ке. Ве­тер вне­зап­но стих. По­вис­ла глу­бо­кая ти­ши­на. Изо рта вы­ры­ва­лось об­ла­ко па­ра. Из­да­ле­ка слы­ша­лись ти­хие вздо­хи волн. Не ше­ве­ли­лась тра­ва, не мель­ка­ла кры­лом про­ле­таю­щая пти­ца. Все во­круг бы­ло пер­ла­мут­ро­во-се­ро­го цве­та. Ей бы­ло один­на­дцать или две­на­дцать. Си­ние вя­за­ные чул­ки, пе­ре­ши­тое ма­ми­но пла­тье, паль­то из вы­па­рен­ной шер­сти, сде­лан­ное в Анг­лии. Оно жа­ло ей под мыш­ка­ми. Оно по­па­ло к ним в ка­че­ст­ве по­мо­щи ну­ж­даю­щим­ся от бла­го­тво­ри­тель­но­го фон­да церк­ви пя­ти­де­сят­ни­ков. У нее бы­ла па­ра ог­ром­ных муж­ских конь­ков, ко­то­рые она при­вя­зы­ва­ла к сво­им бо­тин­кам. Ко­гда по­рвал­ся шну­рок, она свя­за­ла его гру­бым уз­лом, про­де­ла его сквозь от­вер­стие и ту­го за­вя­за­ла.

От пер­вых по­пы­ток на льду ос­та­ва­лись рва­ные бе­лые сле­ды, по­том они вы­ров­ня­лись и ста­ли за­ви­вать­ся в пет­ли и спи­ра­ли. Она ка­та­лась в без­вет­рен­ном су­мра­ке. Слы­ша­лись зву­ки ее ды­ха­ния и скре­жет конь­ков о лед. Она бы­ла од­на на иде­аль­но ров­ном льду при све­те крас­но­го за­ка­та. Об­ла­ка бы­ли по­хо­жи на вет­ви. На за­рос­ли дви­жу­щих­ся кро­ва­во­крас­ных ве­ток. Со­всем од­на. И в ее кар­ма­не ле­жа­ла бу­лоч­ка со сви­ни­ной. Она взгля­ну­ла на­верх и уви­де­ла его.

Он спус­тил­ся на лед, рас­сте­ги­вая шта­ны и ос­то­рож­но сколь­зя на по­дош­вах сво­их ры­бац­ких са­пог. Ей бы­ло не­ку­да бе­жать, толь­ко по кру­гу, и она по­ни­ма­ла, что ра­но или позд­но он ее все рав­но до­го­нит, но все же бро­си­лась от не­го прочь. Ей уда­ва­лось уво­ра­чи­вать­ся от не­го це­лых де­сять ми­нут. Это бы­ла це­лая веч­ность.

Сей­час она стоя­ла и смот­ре­ла на пруд. Он был ма­лень­ким и не­ин­те­рес­ным. Не бы­ло ни­ка­ко­го смыс­ла спус­кать­ся к не­му. И не­бо бы­ло не крас­ным, а поч­ти чер­ным на юго-за­па­де. Ско­ро сю­да при­дут ме­те­ли. Ско­ро иней по­кро­ет стек­ло и по­до­кон­ни­ки, одея­ла, там, где осе­да­ла вла­га от ды­ха­ния. По но­чам брев­на в сте­нах до­ма бу­дут скри­петь и тре­щать от арк­ти­че­ско­го хо­ло­да. Так бы­ло ко­гда-то. Как бы­ло и дру­гое: зву­ки ша­гов, го­ря­чее ды­ха­ние на ли­це. А сна­ру­жи выл ве­тер в тро­сах, тру­ба ды­мо­хо­да за­хле­бы­ва­лась воз­ду­хом, и над пли­той плы­ли струи ды­ма. Та­ков был жес­то­кий фев­раль. И март, и ап­рель. Снег шел до кон­ца мая. Она вздрог­ну­ла.

Ну что ж, та жизнь сде­ла­ла ее силь­нее. Она вы­жи­ла на по­бе­ре­жье, за­ла­та­ла свои па­ру­са, за­ме­ни­ла раз­би­тый руль на креп­кий и но­вый. Она су­ме­ла вы­брать­ся из этих кам­ней и с мел­ко­во­дья. На­ла­ди­ла свою жизнь и до сих пор управ­ля­ет ею.

Воз­дух за­зве­нел. Свер­ху ста­ли спус­кать­ся кри­стал­ли­ки льда. Вне­зап­но в воз­ду­хе при со­вер­шен­но яс­ном не­бе поя­ви­лись сне­жин­ки. Она не­хо­тя по­вер­ну­ла об­рат­но к до­му. Мо­роз­ный воз­дух ка­зал­ся при­прав­лен­ным за­па­хом ды­ма. На­до по­слу­шать про­гно­зы. Как же да­ле­ко ехать! Им нель­зя боль­ше тя­нуть.

Зай­дя в дом, она по­ве­си­ла паль­то, по­ло­жи­ла на пле­чо шап­ку и ак­ку­рат­но сло­жи­ла пер­чат­ки в пра­вый кар­ман: паль­ца­ми внутрь, ман­же­та­ми на­ру­жу.

Пле­мян­ник чи­тал де­тям кни­гу. По­ра, на­вер­ное, го­то­вить ужин. Что-ни­будь про­стое. На­при­мер, блин­чи­ки. На­сы­пая в мис­ку му­ки, она за­ду­ма­лась о над­ви­гаю­щем­ся сне­го­па­де. Им на­до это об­су­дить. Пер­вая же ме­тель мо­жет пе­ре­крыть дви­же­ние по до­ро­ге. Он об этом еще не зна­ет.

На­ле­тел ве­тер, за­ше­ве­лил кус­тар­ник, за­сто­нал в тро­сах.

— Ужин го­тов! — по­зва­ла всех те­туш­ка. Как гром­ко зву­чал ее го­лос в по­лу­пус­той ком­на­те! — Я бы все от­да­ла сей­час за вкус­ный ужин в хо­ро­шем рес­то­ра­не, — не­ожи­дан­но ска­за­ла она Ку­ой­лу на­кла­ды­вая вил­кой бли­ны в его хо­лод­ную та­рел­ку. — И за хо­ро­ший фильм в ки­но­те­ат­ре. И за то, что­бы вый­ти зав­тра ут­ром на ос­та­нов­ку и сесть в обог­ре­вае­мый ав­то­бус, вме­сто то­го что­бы ехать на гру­зо­ви­ке во­круг бух­ты. Че­ст­но ска­зать, мысль о на­сту­п­ле­нии зи­мы на­чи­на­ет ме­ня пу­гать.