Корабельщик

– Дамы и господа! – напрягая связки, чтобы голос долетал до отдаленных сограждан, сказал Максим с трибуны. – Эта Первая промышленная вставка – свидетельство того, что люди окончательно вступили в эпоху машин и механизмов. Вы увидите их в работе и даже сможете на некоторых прокатиться, подергать рукоятки и что-нибудь выточить. Деталь, например. На одном станке можно вышить оригинальный узор, а другой напечатает ваш портрет на газетной бумаге. Всего же на стендах, постаментах и в особых загонах вы увидите почти три тысячи экспонатов! – Толпа слушала его благосклонно. Понятно, за все дополнительные развлечения придется заплатить талерами, однако стоит ли объявлять об этом на открытии? – Но кто управляет всеми этими замечательными механизмами, спросите вы? Велики, должно быть, умение и сноровка тех, кто в состоянии нажать нужную кнопку и вовремя передернуть рычаг! Это под силу каждому, надо лишь научиться, а для этого правительством принята программа повсеместного внедрения технического образования. Одного лишь Университета недостаточно, потому что инженер не будет, да и не по чину ему управляться со станками. А в школах таким премудростям не учат, верно? Только на фабриках самые сообразительные рабочие и слесаря получают возможность трудиться на передовом оборудовании. Легко ли получить такую престижную и доходную работу? Увы, нет. Чтобы дать возможность каждому принять участие в мирной, а не разрушительной революции в технике, заработать на пропитание себе и детям, уже в этом году мы открываем по всей стране множество ремесленных училищ – двадцать! В них смогут обучаться все, кто пройдет отбор по способностям к технике. Никакой истории, никакого права и никаких языков!

Он вскинул руку, и собравшиеся перед павильоном тысячи и даже десятки тысяч людей ответили ему радостным ревом.

– Только то, что нужно для работы со станками! – подытожил товарищ министра.

Он спустился под вопли толпы и вернулся к семье, пройдя через строй гвардейцев.

– Ну как, получилось?

– Сильно, – улыбнулась Еванфия. Она держала Меланию за руку, чтобы та не убежала к дверям павильона раньше времени.

Девочка во все глаза глядела на стеклянную стену здания, стараясь рассмотреть за ней остовы машин. Изнутри доносился отчетливый гул механизмов: многие из них прогревались рабочими и инженерами, чтобы встретить посетителей своей безупречной работой. Пар подавался к ним по трубам от центрального котла, установленного под павильоном – в его подвале сейчас изнывали от жары, подбрасывая в топку торф, несколько кочегаров.

– И что, совсем ничего не будут изучать, кроме всяких железок? – полюбопытствовала дочь.

– Дольменский, да и тот в небольшом объеме. Надо же читать инструкции и всякие надписи на заграничных агрегатах. Но главным было не проговориться, что на образовательные цели планируется ввести новый местный налог…

Тут капитан гвардейцев, возникший со стороны трибуны, тронул Максима за локоть и вежливым кивком показал на двери в павильон. Пора было запускать народ. Сановники и члены их семей, разумеется, прошли первыми, вслед за ними с давкой и хрипом втиснулось еще около трехсот человек. Обычных посетителей, не являвшихся сотрудниками разных учреждений, пока придержали, чтобы они не мешали государственным деятелям полюбоваться достижениями техники. Из важного чиновного люда тут были, пожалуй, все – начиная от председателя Донатова и заканчивая начальниками департаментов. Оркестр остался снаружи, развлекая маршами неудачников, которые пройдут на выставку позже – их билеты действительны на любой день ее работы.

– Красота-то какая! – выдохнула Еванфия.

Со всех сторон, выстроившись в правильные ряды и образуя тематические группы, громоздились механические монстры, а сверху их заливал солнечный свет, не задерживаемый крышей. Некоторые стекла выставили, и благодаря этому вдоль проходов гулял ветерок, остужая агрегаты и лица инженеров, с любезными улыбками стоявших подле своих стальных детищ. Многие машины гудели и содрогались от внутренней мощи, что переполняла их титанические тела, порой струйкой пара или даже искр вырываясь из надлежащих отверстий или сквозь клапаны.

– Позвольте, сударь, – сказал некто вежливым голосом. Максим обернулся и увидел смутно знакомого газетчика из “Навийских ведомостей”, который частенько толокся в Собрании и по ведомствам. Это был, судя по всему, один из самых приличных представителей газетной братии, он никогда не хватался за объектив без разрешения. – Вы и ваша семья прекрасно смотритесь на фоне этого колоссального агрегата.

– Это не агрегат, а паровой молот, – проворчала Касиния.